любить Лизавету

   

беда проигравшим,
проигранным – две беды,
третья – игравшим  туды-сюды,
сухоходящим среди воды,
ибо трубит Держатель Большой Дуды
всеобщий кердык

останется вместо большая одна дыра,
с краёв волосатая как на пушной звероферме –
поднимется, отряхнётся – и побредёт с одра
кругами  в неотразимой скверне,
такой себе Лизаветой Смердящей –
не устоит ни один предстоящий
перед ее феромоном серным –
это наверно.

плевательница Лизавета,  нужная всем  жена,
вдруг вывернет общий нужник, как глотку,
и от избытка чувств замарает болотом
стерильный тампон планеты.

ах, лучше было втихую с ней срам иметь,
по банькам, по банкам обильные чревоугодья
её подставляющиеся  делить  уметь
отзывчивость эту всемирную, способную кушать смерть
бесстрашно, как мать ее родина.

...а и плодовита была Лизавета – куда там! –
от каждого гостя несла семерых по хатам,
те крылышками – бяк-бяк – потом норовят куда-то –
плясуньи макабра, на вертелах акробаты…
но брали  под жабры и выводили разум,
крупнозернистый с общим центральным глазом,
чёрную ртуть муравьиную, аты-баты,
неотразимую, непобедимую  правду святу.
 
и вот на дороги  вышли опричные дети –
несёт листопад, несёт в гран жете большого балета,
уносит приличное перед лицом пикета,
чуя по ветру –  за всем за этим
любвеобильная лыбится Лизавета:
любить её посреди бела света,
любить её на площадях завета,
любить её до последнего смерда,
любить её…