Несколько эпизодов из незавершённого романа III

                Эпизод III
 
 Как известно, все мы родом из детства, но детство у всех бывает разное, некоторые, пытаются поскорее повзрослеть, или забыть его…
 Родовой дом Берендеевых стоял на отшибе бывшего казачьего хутора, на берегу озера, уходя задами, огородами в лес, фасадом и палисадником уютно расположившись на околице, встречая гостей и прохожих.
 Дом был просторный, скорее купеческого, старообрядческого типа: кирпичный, полуподвальный низ и рубленный сосновый верх.
Крытая железом конвертная крыша, с водостоками, фронтон с окошком, балконом, карнизы, резные наличники, ставни.
 Крашеный в зелёный цвет забор, цветники, дубы, тополя, лужайка.
Большие ворота с лиственными столбами в два обхвата, просмолёнными комлями, уходящие в землю на полтора метра, пожалуй, они могут перестоять все постройки и всех ныне живущих в селе.
 Над ними была сооружена двускатная крыша, покрытая, также железом, крашенная кузбасслаком, с узорами из металла, по гребню.
 Ворота закрывались завалом из металлической трубы.
В воротные столбы были вбиты металлические стержни с проушинами и коваными кольцами – конная привязь, необходимая до сих пор, несмотря на смену времён, наличие техники.
 У Мартемьяна, детство было счастливым, хотя и родители не шибко баловали его, но любили по настоящему, относясь к нему с уважением, вниманием, заботой, честно, искренне, загружая работой по мере сил и лет.
 Они пытались привить ему лучшие человеческие качества, по своему, больше личным примером, оберегая от дурных дел и людей.
Дормидонт Спиридонович был человеком простым, но с некоторыми особенностями, странностями, например, получив маломальское образование, он любил слушать классическую музыку, особенно оперный репертуар Рихарда Вагнера, несмотря на то, что был ребёнком войны.
 По чёрно-белому телевизору смотрел балет, фигурное катание, не любил смотреть футбол, хоккей, бокс, что было странным для того времени, тем более в сельской местности, где не было места столь элитарному искусству.
 Узнав эту его особенность, знакомые мужики, пытались язвить на данную тему, но натыкаясь на жёсткий взгляд,  не рисковали продолжать опасный для здоровья эксперимент, зная крутой нрав любителя классики.
 Тем более, что служил он на китайской границе, в период конфликта в Корее, конфликт на Даманском, был позже, имел награды, но никогда не надевал их, ни потому, что презирал, или стеснялся, просто не любил лишних вопросов.
 При этом в реальной жизни он был рационален, порой даже груб,  не сентиментален, прямолинеен, иногда, по мере необходимости, жесток.
Особенно это проявлялось в колке домашнего скота, где надо было действовать, решительно, без эмоций, безжалостно, как на корриде.
 Уже повзрослев, Мартемьян понял, что такие действия отца были разумны, оправданы, на уровне физиологии, психологии – иначе страдание удвоится.
А животным при рождении была приуготована такая судьба, жертвенная, прикладная, краткосрочная.
 Бабушка по матери, Дарья Матвеевна, обычно накануне колки животных, долго молилась, крестилась, плакала, прося прощения у Бога и у своих воспитанников, которые также имели имена, как люди…
 При этом, после, также вела себя вполне рационально, готовила посуду, кипятила воду, точила ножи, для разделки мяса, отдавала распоряжения младшим женщинам, а мужчины и так знали свои задачи.
 Но за самим процессом никогда не наблюдала, в отличии, от внуков, которые с интересом и страхом, путаясь в ногах у взрослых, смотрели на происходящее действо.
 Такова природа человека, с любопытством переживать мучительные проявления насилия окружающей среды.
 Лучше, конечно со стороны, без личной боли, дискомфорта, утрат.
Понятны и проявления толпы в средние века, и другие исторические эпохи, когда общественная казнь была частью культуры, как сейчас театр, кино.
 Мир людей безжалостен, Мартемьян рано осознал этот факт, но общественная мораль всё время стремимся как-то смягчить, оправдать эту жестокость к ближним, братьям нашим меньшим.
Особенно это ярко выражено в сельской местности, где человек вынужден сталкиваться с проявлением узаконенного насилия на  библейском уровне.
 Животные выращиваются не ради их удовольствия, а на потребу человека.
И как не крути, рано или поздно, приходится отрубать головы курицам, уткам, гусям, индейкам, а также бить в сердце остро отточенным ножом кабанам, перерезать горло козам, овцам, телятам, коровам, наблюдая их муки.
 При этом надо знать, что взрослые животные всегда чувствуют время казни.
Особенно трагично это проявляется в поведении коров, которые плачут как дети, скажите, как после этого можно есть их мясо?
Но, если хирург будет чересчур жалеть своего пациента, то он просто не сможет прикоснуться к нему скальпелем, не говоря уже о глубоких разрезах.
 Дормидонт не любил вести пространные разговоры ни о чём, избегал публичности, был сух и краток в общении, он исполнял, то, что ему было предназначено по рождению мужчиной и главой семьи, скрывал проявления жалости от окружающих. Хотя может быть страдал не меньше других.
 Иначе он не смог бы их исполнять в дальнейшем на достойном уровне.
Большую часть времени он любил проводить на природе, где чувствовал себя органично, комфортно, в своей тарелке, видимо, подзаряжаясь, таким образом, на перспективу, про запас.
 Мать Мартемьяна, Анна Михайловна, в девичестве Белозёрцева, в отличие от отца, была женщиной достаточно образованной, она в своё время закончила семилетку, а затем, с перерывом, два техникума по специальностям зоотехник, и бухгалтер, что вызывало уважение со стороны мужа, и окружающих.
 Она пыталась привить своим сыновьям любовь к  мировой культуре, особенно мировой литературе и детективному жанру в частности.
Устраивала экскурсии, пикники, пыталась, по мере сил разнообразить жизнь семьи, подрастающих сыновей, учитывая индивидуальные особенности всех.
 В деревне, кроме чтения, сложно было приобщиться к ещё чему-то, но зато к вашим услугам свежий воздух и почти нетронутая природа, тогда леса берегли, постоянно высаживали саженцы деревьев, проводили субботники, воскресники, школьники постоянно собирали металлолом, макулатуру.
 Большинство населения жило натуральным хозяйством, почти как в средневековье: своё мясо, молоко, яйцо, фрукты, овощи, шерсть.
 Семья Берендеевых не была исключением, они всегда держали много скота, имели огороды, сады, где выращивали всё необходимое для жизни, вязали носки, варежки, а иногда и свитера, кофты, валяли валенки, шили тулупы, ткали половики.
Дети принимали самое активное участие в делах наряду с взрослыми.
 Это, конечно не значит, что цивилизации не было рядом, или она отсутствовала совсем, как  в очень далёком прошлом.
 Нет, она была в селе, в районе, в областном центре, в телевизоре, наконец.
 Но личное хозяйство было основой сосуществования советской сельской, а где-то и городской семьи.
 В общем-то, по большому счёту, в профессии Мартемьян оказался случайно, но как очень часто бывает в жизни, задержался в ней надолго, почти навсегда, можно сказать, что на всю жизнь.
 Поступил в пединститут он не запросто, так как не прошёл по конкурсу, не хватило баллов, а возможно просто  на его место взяли кого-то, тогда такое практиковалось,  сначала набирали медалистов, затем рабфаковцев, спортсменов, целевиков, а уже после всех остальных.
 Родители даже успели устроить его на работу разнорабочим в МТМ, до армии, но мать не успокоилась, организовала поездку в институт школьных учителей сына, которые сумели убедить администрацию вуза в необходимости взять его хотя бы в качестве вольнослушателя.
  И Март проучился весь первый курс почти на птичьих правах, сдавал сессии без троек, но стипендии не получал, вынужден был подрабатывать, иногда одновременно, дворником, сторожем, санитаром.
Что впрочем, только закалило его, он понял, что за всё нужно бороться, а на втором курсе его уже зачислили на общих основаниях.
  И администрация не ошиблась в своём выборе, Мартемьян оправдал надежды матери, своих учителей, администрации института, из трёх групп студентов факультета, он один из немногих кто стался в профессии, а из парней, может быть и один. 
 Многие его одногруппники и однокурсники ещё в советский период,  разбежались по другим профессиям, кто по комсомольской, кто по партийной линии.
  В постсоветский же период, в основном уходили в бизнес, в госструктуры, в криминал, были и такие…
А некоторые и вовсе, покинули пределы родной страны, в поисках счастья.
 Что интересно, в его родне первого круга учителей вообще не было,  по большей части, в основном родственники были водителями, трактористами, плотниками, электриками, скотниками, зоотехниками, ветеринарами, почтальонами и прочими сельскими тружениками.
 Профессия учителя на селе всегда считалась уважаемой, несмотря на невысокий заработок, хотя это тоже относительно, были надбавки, выплаты за стаж, ранний выход на пенсию, интеллигентный разговор, что поднимало учителя в глазах односельчан.
 Конечно, поднять учителя на тот уровень, которого он заслуживает, надо признаться, не удалось,  хотя об этом очень много говорилось, писалось и не только большевиками.
 А сколько было разговоров в последние годы, десятилетия, а воз и ныне там, а может быть и гораздо дальше?..
 В чём причина? Однозначного ответа нет, слишком много болтовни, трескотни ни о чём, в воздух. А ещё и какая-то внутренняя разобщённость самих педагогических работников, неспособность постоять за свои интересы, врождённая интеллигентность, на грани инфантильности.
 Кто-то считает, что с одной стороны, виновата инертная политика государства, власти, с другой – снижение престижа самой профессии в общественном сознании, учитель перестал быть носителем знаний, властителем дум,  хранителем традиций, культуры…
 - Раньше бывало, народ перед учителем, как перед господами, шапки чуть ли не за версту снимал, крестился и в пояс  кланялся, а сейчас, как на чудака, юродивого, даже какого-то недоумка, смотрят! – примерно такие разговоры слышал молодой Мартемьян, от своих разочарованных коллег - стажистов, придя в школу, в качестве учителя.
 Некоторые ему даже советовали, побыстрее сменить деятельность, пока не поздно, пока не засосала любовь к педагогике и прочая благостная ахинея.
 Мать также уговаривала его выучиться на бухгалтера или экономиста, как более перспективные и денежные профессии, но у Марта была острая неприязнь к математике, и другим точным наукам ещё со школьных времён, он наотрез отказался.
 Впрочем, об этом он слегка пожалел в девяностые, когда стали открываться всевозможные биржи, банки, фонды и данные специальности были в тренде, на коне.
- Профессия по настоящему была востребована, в дореволюционной России, учителями преимущественно служили мужчины, следовательно,  дело было прибыльное, уважаемое, - говорили знатоки истории.
- А как же быть с описанием неказистых, вертлявых, жалких, вечно ноющих, полупьяных педагогических работников в произведениях русских классиков, и того же Чехова, - язвили им в ответ знатоки русской же словесности.   
 Не знаю, что бы они сейчас сказали, глядя на современную виртуальную реальность, где учителям дают пендаля под зад, а иногда, и мусорное ведро на голову надевают, независимо от возраста и пола?
 И помимо всех этих, чисто физических унижений, выставляют ещё на всеобщее обозрение в сеть, - нате, полюбуйтесь на этих придурков!
 Каково, просто смех, сквозь слёзы, куда  катимся, непонятно?..
А эти пошлые и подлые ток-шоу, где учитель любимый жупел, персонаж и чуть ли не главный виновник всех бед России!
- Будет только хуже! – говорят даже не самые безнадёжные пессимисты, – учитель как вид, профессионал вымрет, или будет превращён в  функцию, в  педокиборга какого-нибудь, или в кибопеда,  вон в Японии уже наладили производство домохозяек – собеседников для пенсионеров, так почему же не заменить учителя, на существо без нервов, более толерантное?
 - А если замкнёт? – интересуется кто-то любопытный.
- Что замкнёт? – не понимает его не самый безнадёжный пессимист, почёсывая за ухом.
- Существо без нервов, - отвечает, не моргая,  любопытный.
- Да, эту проблему ювеналы ещё не проработали! – почему то радуется пессимист.
 Конечно, всё это не добавляет оптимизма, в каких бы розовых очках ты не появлялся.
 Почти всегда подобные рассуждения сопровождаются грустными вздохами взглядами, междометиями, типа – ну, это же элементарно и так само собой понятно, ничего не поделаешь…
 Куда и к чему катимся, кто виноват и, что делать? 
Вопросы вечные и особенно любимые в российской интеллигентной среде,  до сих пор.
- Да кто нас будет ценить, если мы за эти гроши несчастные пашем, упираемся, как древнегреческие педагоги, которые, по сути своей были рабами, наставниками более благополучных древних римлян? – рассуждают иногда, коллеги, после изматывающего рабочего дня, или очередного нервомотного совещания. 
- Не за что уважать этого измотанного, неврастеничного  человека, который навсегда отстал от жизни, а всё норовит, при каждом удобном случае, впарить банальные прописные истины?! – вторят им другие, не менее умудрённые и огорчённые сложившемся положением дел в стране, и в системе образования.
 Полнейшая безнадёга. А за окном совсем другая жизнь, жестокая, реальная.
Так значит всё дело в деньгах? Возможно, в деньгах есть определённый смысл и не надо стыдливо замалчивать проблему  не совсем достойной оплаты труда учителя, но, безусловно, это не вся проблема, есть и другие обстоятельства, подводные рифы, о которых также хочется немного поразмышлять.
 Но прежде, - ещё немного о деньгах,- вспоминается недавний разговор нашего президента, с нашим же министром, где речь  зашла об оплате классного  руководства  в системе профессионального образования.
 Глава государства был очень удивлён, и как показалось Мартемьяну, искренне недоволен тем,  что учитель оказывается не получает тех денег, о которых было везде заявлено, помимо того, что работает на двух ставках.
  Если честно, и я чуть не разрыдался, вот же блин, думаю, наконец – то, всё тайное стало явным, уж теперь - то всё встанет на свои места.
Признаться, порядком надоел саботаж чиновников на местах, что он очень серьёзно дискредитирует власть, подрывает  доверие к ней народа.
А вы как считаете? Очень хочется в это верить, надежда не умирает.
 Иначе как же дальше жить, кому ещё верить, не Навальному же, в конце концов,  с Дудём?..
 Всем известны всевозможные, затасканные цитаты Бисмарка, Черчилля и не только, о том, что именно учителя выигрывают войны и восстанавливают страны, но как только дело доходит до конкретики, почему то всё заканчивается пшиком…
 Или я неправ? Наверное, в чём-то и неправ, но согласитесь, какая-то доля правды в этом есть, присутствует?
Человеку, а учитель тоже человек,  хочется, что то получить при жизни, в молодости, пока дети маленькие и ещё есть какие-то желания, устремления, мечты.
 Сразу же вспоминаются развесёлые девяностые, когда учителя жили впроголодь, часть зарплаты получали натуральным продуктом.
 Где-то ещё по - божески: мукой, сахаром, крупами, а кое где, говорят, выдавали водкой, гробами и другими не менее экзотическими эквивалентами…
 Многие были вынуждены уйти из профессии, кто куда, в бизнес, реже в криминал, хотя, в то время их сложно было различить.
Да и сейчас, впрочем, не лучше, народ не очень доверяет бизнесменам.
 А может быть, этого всего не было, всё придумали острословы, зубоскалы, недоброжелатели?
Хотелось бы забыть это всё как дурной сон и начать жить с белого листа, как советуют психологи.
 Но человеческая память избирательна, она сохраняет и стирает информацию по своим, особым правилам, не считаясь с нашими предпочтениями, переживаниями.
 Когда Мартемьян рассказывал об этом своим нынешним ученикам, они смотрели на него как на какого - то былинного гусляра, рапсода, барда, а в глазах читалось удивление вперемешку с жалостью.
- Да как вы могли так жить! – удивляются они, - почему не организовали протест, акцию неповиновения?
  Учитель пытался говорить, что - то об особенности политического  момента, усталости общества от потрясений, о нежелании раскачивать лодку…
- Да я бы в этот гроб всё руководство загнал! – возбуждённо проговорил вдруг один из учеников.
- А я бы крышку заколотил, - поддерживает его тихим голосом другой, который до этого вообще на уроках устно не отвечал…
 Вот такие пироги, как к этому всему относиться, хорошие они, или плохие нынешние ученики? 
Мартемьян точно не знал, но догадывался что они другие, не лучше, но и не хуже его, хотя фильмов о Чапаеве уже не смотрели…
 Они, конечно же, не могут представить себе всех пирипетий тех лет, когда ты носишься в поисках подработки, не можешь наскрести денег на элементарные покупки, услуги. Когда на сбережения, отложенные на покупку дома, или автомобиля с трудом удаётся купить лишь корейскую демисезонную куртку.
 И ничего – выжили, мы выносливые, мы такие, немного непредсказуемые.
Сначала были небольшие деньги и полупустые магазины, затем магазины стали заполняться, но денег в карманах по-прежнему не хватало…
 Мартемьян считал, что всё зависит от подхода к проблеме, от воспитания, настроения, мотивации.
 Чего мы хотим, к чему стремимся, что мы можем предложить нашим подопечным, а значит – стране и миру?
 Насколько мы компетентны в своих рассуждениях, имеем ли мы моральное право утверждать что либо, или нам самим следует поучиться чему- то у тех же учеников?
 Конечно же, труд учителя – это в первую очередь призвание, полёт, мечта, бессонница и не надо сетовать на судьбу, власть, бестолковых учеников.
 И тысячу раз был прав наш бывший президент Медведев, поверьте, автор говорит это без всякой иронии, когда заявил на жалобы о несчастливой, безденежной, учительской доле, что недовольные могут испытать себя в предпринимательской деятельности, вольному воля, как говорится.
  Действительно, если тебе опостылела эта профессия, зачем страдать  самому и мучить других, ведь наша жизнь и так скоротечна?
 Впрочем, это правило действительно и для других профессий, например врач, который не любит свою профессию – просто опасен, как палач.
Наверное, сложнее ветеранам, которые честно отработали и надеялись, что страна развернётся к ним, отблагодарит по заслугам.
 Но надо сказать, что и они имеют возможность выбора – сокращение нагрузки, уход на пенсию, (хотелось бы, чтоб её размер был больше, понятно, не как у депутатов, но всё - таки...).
  Мартемьян даже пытался сменить профессию, уходил в страховой бизнес, где даже сумел подняться по карьерной лестнице, но вскоре решил вернуться, обратно, в родные пределы.
 Непонятно, то ли ему стали уроки сниться, то ли надоело общаться с бритыми ребятами в малиновых пиджаках, которые приходили в контору как на работу, впрочем, это и было их работой, шеф, отставной офицер в прошлом, стал с горя изрядно попивать, банкротить компанию, с мыслью: «уж не доставайся ты никому!»
 Не знаю, как для других, а для Мартемьяна, самой большой наградой, являлись слова учеников, о том, что им было интересно на уроке, это дорогого стоит, дороже денег, по крайней мере…
 Ещё, чуть не позабыл, если бы у меня были способности и возможности Хоттабыча или, на худой конец, Алибабы, потому что, иначе невозможно, то я бы попытался чудесным образом сократить ту документацию, которую учителю приходится проворачивать каждый год, из года в год, а иногда в течение года по несколько раз!
 Кроме шуток, товарищи или господа, как угодно, министры, обратите внимание на сирых и убогих, которые стонут под ворохом этих, я уверен на девяносто пять процентов, бесполезных, никчёмных бумаг, которые вы наверняка и не читаете вовсе!
 Дайте же, наконец, людям возможность просто заняться своей профессией, если не трудно, немного помогите, а главное, просто не мешайте, вероятно воз и сдвинется с места!
 Кто - то пошутил, что в голове чиновников от образования только тогда могут произойти какие то качественные изменения, когда они сами начнут читать то, что издают, а ещё лучше, - посадить их на месяц, другой и заставить безотрывно читать свои документы…
 Вот, написал я эти строки, и сразу легче стало, нельзя в себе держать так много негатива, а бумага, как известно, и не такое выдерживала.
Хотелось бы конечно и каких - то реальных изменений в этом смысле…
В прошлом, насчёт документации было попроще, я имею ввиду даже не средние века, а хотя бы вторую половину 20 века.
 И ведь, надо признаться, были и тогда вполне себе приличные педагоги, которые неплохо справлялись с повседневными обязанностями, и даже использовали творческие подходы?
  Я сейчас говорю не столько о корифеях от педагогики, уровня Шаталова, Сухомлинского,  Амонашвили, а о вполне себе обычных  учителях, которые тихо, скромно делали свою работу.
  А та система образования, многими, до сих пор признаётся лучшей в мире.
Естественно, всё течёт, меняется, нельзя на кобылке прошлого уехать в далёкое будущее, необходимо учитывать современные реальности, как сейчас говорят «тренды».
 Но всё же и не стоит забывать о том позитивном, что было в прошлом, иначе мы можем потерять время, которое, уверяю вас, не только и не столько деньги…
 Вырастает новое поколение граждан, землян, которое нуждается в нас, в нашем внимании и очень важно не прозевать момент, не упустить связующие нити, - иначе, при той скорости прогресса, они могут превратиться в киборгов или инопланетян (у меня иногда возникает такое ощущение, когда я вижу в транспорте, в магазинах, в больнице, на улицах людей погружённых в гаджеты, аж мороз по коже!..).
 Вот, здесь то и должен сыграть свою роль человек из прошлого, с добрым словом, умным взглядом, или, наоборот, без разницы…