Искушение

1. «Искушение Адама»

Сугубо…
Верней, одиноко –
Я ветром вонзаюсь в простор.
Устами печального Блока
Несу изумительный вздор.
Улыбкой ощерилась Бездна,
Увитая плесенью слов.
Лилит. Роковая Невеста!
Кромешные губы в разлом.

8.09.2022

2. «Партия в шахматы с сэром Джоном Сингером Сарджентом»

Давно не брал я в руки шашек…
Извольте белыми, Сержант!
Смешаем сурик с чёрной сажей –
Сгодится суржик для пейзажа,
Как Лонжюмо для каторжан.

На мне – восточная пижама.
На Вас – изысканный хиджаб.
Гульнём на зависть парижанам
В моём именьице, в Пружанах.
Где незатейливый ландшафт.

Ну, что – расставили?! Погнали.
Пусть я – не мастер, но – мастак.
Ваш взор, признаюсь, инфернален.
На витражах диагоналей
Зарёй окрасился Восток.

Ура! Мы ломим. Гнутся шведы.
Сугубый ветер снасти рвёт.
И я – нисколечко не Пётр –
Пою богам стихи Ригведы.

9.09.2022
PS:
Затронув под «персики» Серова творчество Поля Сезанна, я выскочил и на Д.С.Сарджента. Зацепив его «шахматное», на какое-то время отложил.
Приспело.
Заодно «подразнился» с только что завершённым опусом о «Сугубе».               

Усадьба Швыковских, в Пружанах

Сарджент был заядлым игроком в шахматы, и в эту игру он часто играл во время своих поездок за рисованием.
Летом 1907 года Сарджент отправляется в Пуртуд, небольшой городок в долине Валь-д'Аоста на итальянско-швейцарской границе, и пишет там своих племянниц и друзей.
Точно так же, как для своих официальных портретов по заказу, он часто выбирал платья для женщин, которых рисовал. JSS часто упаковывал, готовясь к этим долгим поездкам, экзотические шали и одежду, чтобы его друзья и семья носили их, когда он их рисовал. Шахматная партия была таким случаем, и здесь мы видим Никола д'Инверно, личного камердинера Сарджента, вместе, вероятно, с одной из его племянниц. Д'Инверно впервые начал позировать для JSS в 1891 году для фресок Бостонской библиотеки.

Да. По поводу «ориентации» Сарджанта полной ясности, как я понял, нет.
Насколько «Сарджент» – Сержант, уверять затрудняюсь, но Сингер – точно Певец!
Пружаны… Город в Брестской области.
Какое…?! Да никакого!
Впрочем, с Пуртуд (где JSS писал своих шахматёров) как-то перекликается.
Более того, Пружаны – калi з беларускага (з Мовы), будзе «Запруда». Или – где-то у Пруда.
Вполне! К тому месту «на итальяно-швейцарской» границе.
«Инфернальный взор»… А как была фамилия ряженого «личного камердинера»?! – Инверно! Да ещё с предваряющим d’. В моём воображении оно легко превращается в нечто демоническое. Да хоть в Лилит (Суккуб, Инкуб и пр.).
Нисколечко… При желании можно расслышать намёк на Николя (Николенька). К Н.Инверно. Тем более, с последующим «не Пётр», которое выскочило под пушкинскую «Полтаву». А под что сама «Полтава»?! Мабуть, под нынешнюю Спецоперацию Пупкина. Ну, и требовалась какая-то прилада к Востоку. А последний… Ну, в причуды Сарджента с восточными переодеваниями и, как-то, в рифму. К «мастаку».
И, наконец: в действительности – всё и так, и не так.
Я – о том, как пишутся стихи. У герменевтов. А мабуть, и у поэтов.
Почти все «ассоциации», отмеченные выше, обнаружились пост фактум. И с Пружанами-Запрудой, и с Инфернальным Инверно… Почти.
Это мы – о переходе рационального и иррационального. Сознания, подсознания и сверхсознания (если хотите – бессознательного). В каждом слове (если это Слово, а не просто «термин») – весь Язык. В каждом атоме – весь Мир. По крайней мере, так – у нас. Герменевтов-символистов.
Когда-то (давно!) я прочитал статью В.В.Маяковского «Как делать стихи?». Романтиков возмутит уже само «делать». А прочитав, они и вовсе плюнут: Не поэт! О В.В.
А кто-то, напротив, с усердием начнёт воплощать инструкцию В.М. в своём «деланье».
Так вот…
В юности я обожал Есенина. Маяковского – куда меньше. В какой-то период своего блуждания вокруг Поэзии я и вовсе «расстался» с Маяковским. Не скажу, что разочаровался (ибо не был очарован), но… Наложилось и мировоззренческое (идеологическое), ибо уже с начала 80-х я («белогвардеец и монархист») возненавидел большевиков. А Володя с ними сотрудничал куда больше, чем Серёжа.
Многое с тех пор «полиняло» и «перешло». Во мне. Идеологическое.
И к Маяковскому я стал (давно) относиться, как к настоящему Поэту. Пусть и без восторга.
И к Есенину – поостыл (хотя порой и возвращаюсь).
А статью эту я читал… Давно! Но – уже далеко не в юности.
И прочитав, действительно пожурил Володю (не по-юношески и не по-монархистски). И даже «воткнул» ему Есенина. Но… Уже тогда я понял, что Маяковский просто разыграл лохов. Что сам он стихи пишет совершенно не так. Ну, почти…
Пишет, а не «делает». Как Художник – пишет картину. А не «малюет».
Разыграл… Ну, под настроение. Под какую-то депрессию.
Впрочем… Статья эта «сделана» (она-таки – сделана) в 1926-м. ЛЕФ… И в «стихотворчестве» Маяк нередко сваливался к собственно «деланью». Не редко, но…
И где-то он себя надломил-исчерпал. Под конец жизни. И не одна Лиличка Брик (ох, эти Лилит!) в том повинна.
Статью эту я рекомендовал бы почитать всем, кто как-то пиитством увлекается. С моими примечаниями.

3. «Дождь…»

Дождь,
              дождь,
                дождь…
День наждачно серый.
Судорожь и дрожь.
Воздух пахнет серой.
Сыплет мишура.
Виснет жухлой паклей.
С самого утра
Немочь кычет Траклем.
Знаю!
           Это –
                блажь.
Сволочью в низине.
Обморок-коллаж.
Призрак чёрно-синий.
В сумерках болот
Стрёкот коростелей.
Жизни околот
В шабашах мистерий.

12.09.2022
PS:
Вместо «околот» можно и «окорот».
А Тракля я уже давненько не дразнил.

Между тем «подразнились» с Дядей Мишей.

М.А.:
Очень понравились семантические игры со словами «сволочь» и «мерзавец». Позабавь старика: включи в этот ряд «негодяй» и «подлец».
В.Н.:
Без подглядов (в «справочники»).
Тем более, что обращался (жонглировал) с этим не раз…
За новизну не ручаюсь, но… Ради неё что-нибудь привру (местами).
Не-годяй. Тот, кто не годен. В пределе – ни к чему.
У поляков «годнасть» godno;;.
… А зачем нам поляки!? То ж и у нас»: годнасьць – достоинство.
Чего мы стОим. А стОить – в переляк со «стоЯть». А это – уже БЫТЬ.
Негодяй – ничего не стОит. А цену себе набить пытается. Мабуть, он и есть Мерзавец. Ну, или – настоящий Негодяй. С большой буквы. В отличие от маленького «никчема»-ничтожества.
Где-то мы все (человеки) – к этому… Комплекс неполноценности. Страх перед смертью (растущий из знания о своей смертности). У животных (неразумных, но куда более совершенных-цельных существ) такого нет. У них – иначе.
А из этого Страха всё и вырастает. В разные стороны. Да Вы это и без меня знаете.
Из него – и Мужество с Мудростью. И… Зависть, Месть, Славолюбие…
Творчество – из него! Фашизм – из него (даже Невзоров это понял).
Тут… Либо Мужество (не надо путать с отвагой-бесшабашностью-бравадой), либо Трусость. Всё прочее – между ними. Всё – как-то их перемеш.
Кто у нас лезет (больше других) в Политику?! – Негодяи! Часто, исчерпавшие себя в чём-то более или менее стоящем.
А в Патриоты?! – Негодяяяяи! И ишчо какие… Главное – к чему-то (Величи-Годи) примазаться и себя с этим отождествить.
В общем, не-годяй так завязан на годи и негодности, что иное и примазывать не с руки.
Разве что погонять самую «годь». А гонять её можно хоть и по кругу. Но… Оставлю.
О! Разве кину наше… В переклик

Годзе брахні ўжо, падкупленых зводаў!
Годзе таптання праўд вечных, святых!
Сцежку свабоднаму духу народа,
Сцежку да сонца і зор залатых!

Пафасна занадта, вядома… Але!

Подлец… Ну, это ближе к «нашей» сволочи. «Подлый люд». Не знатный. Безродный. Не голубая кровь, не белая кость. Мужик…
Этимология?! – Если не в подгляд: Приставочка… Коренёк…
Приставка (префикс) – то ли «по», то ли «под». А гнутся они по-розному. И друг от друга, но, при желании-загибе – и в одно.
Кстати, кто-то «подлинник» прочитывал как «тот, кто под линником». А «линник» – якобы «кнут». Переворачивая подлинность Настоящего в какую-то рабью повинность.
Подлец… Если с «под». Под чем?! Вроде (кроме какого-то однозвучного «л»), никого не видать-не слыхать. Получается, что подо всеми (всем). То есть такое, что ниже некуда. Ничтожество. Без корней.
Если с «по». Тогда в «корне» какое-то «дл». А к чему?! С этим «дл» всякое крутится-вертится. Дол, даль, длань… Длань – типа Власть. Тогда… Подданный. Очень по-русски! В «русском мире» нет граждан. Там – только дворовые (псы). Только подданные. То – не государство. То – Держава! Есть, конечно, и другие русские, но их…Немного!
Дл…. Для! Для чего-то. А для чего?! А для чего сверху скажут-прикажут.
Можно (подлеца) и от «подле». От «рядом-около». С чем-то-кем-то. А сам по себе – ноль без палочки. Опять – ничтожество. Без того, с кем подле.
Притянули подлеца к негодяю. Никчемность-негодность.
Разница?!
Негодяй выпендривается. Начинает строить из себя Господина. А подлец сидит-не вылазит. До поры-до времени. А как попёр-выпер, так и Негодяй. Хоть в Батьку, хоть в «ябатьку» (залуку-запутю).
А «под-люка» под Луку так и просится.
Нииии…
Я много чего могу! Но пока оставлю. Без выдуми. Пиитской. Без «подлеца» – к падали.
--------------------------
С той же «подлюкой». В шуть.
«Люк» – это что? Либо дыра, закрывающаяся крышкой, либо сама эта крышка. Например, канализационный (люк).
Тогда («пиитское») под-люка – тот, кто под «люком». В самых под-валах–аналах (анальности). А то и в г...не.
Прилатиним. Слегка. Lux – свет. Тогда «подлюка» – под-светка. Не настоящий Свет, а вспомогательный. Лямпочка захудалая. А то и к Люцеферу подтянуть можно.
Где-то «подлюка» звучит как «подлюГа». Ну, это «Г» как-то на Гада намекает.
А если прицепиться к суффиксу, который у нас, вроде, как «ец». То… Понятно, что в Отце этот «ец» ничего не портит (на первый взгляд). А вот во всяких там «мальцах», «пальцах», «концах»… Тутачки, надо подумать. Не говоря уже о таком шедевре, как ПИ#ДЕЦ.
Помните, «потец» у Введенского?! Я – помню. Этакое умаление-осмердение (в смерть) простого Пот.
Вот, и наши (от Луки) «красавцы» – перцы, тем же пальцем деланые.