Thirteenth Of October

THIRTEENTH OF OCTOBER                Samuel Krig



Страшная питерская девка пишет о русском языке,
От одиночества в тоске.
Начитанность её как ширма, но, гаснет свет на маяке.
Её недоступны пляжи Бирмы, и stroll по Вене налегке.
Страшная питерская девка пишет о русском языке…

Любовь порою как пустыня, где нет воды, а лишь песок.
Однако, кофе мой не стынет от тех, в сиротство вжатых, строк.
Сижу с Алиной в мезонине, и прусь с её модельных ног.
А, девка та, как на дрезине, катит в мечтаниях на восток,
То в уши Skinhead's Rock закинет, то съест с картошкой пирожок.

Одета странно, и напряжно, таких сегодня до хрена.
Мечтает с «лыцарем» бумажным войти в пиитства терема.
Дура есть дура, что тут скажешь? Да, ничего, противно, б...ть!
Намазать бы ей рыло сажей, и в океан ко льдам сослать.
Но, я не склонен к эпатажу, чту свято, и отца, и мать.
Взмахнув сиреневым плюмажем крылатый конь зовет летать!

Стрёмная питерская девка писательницей хочет быть.
Российский флаг повис на древке, промозглый Питер, будней нить…
От незамужних «страхолюдин», с их несуразной прямотой,
Искусство сохнет словно пудинг, а дни забиты сволотой.
Вот - девятьсот гиней на блюде, а, в нише прямо - лик святой.
Стрёмная питерская девка поднадоела дурнотой.

Вот, скажем, госпожа Орлова, та - совершенство, тело - chic!
С ней мастерство Карла Брюллова сверкает как алмазный пик!
Лишь та поэзия во благо, где есть величие ума!
Талант не «мамонтова брага», а дивных мыслей закрома!**
Так, вспомнив про финал «Варяга», вернусь к Монтеню и Дюма.
Вот - «Parker», pencil и бумага, на день приблизилась зима.

Сегодня  вновь Преображенка, как хорошо, что я в Москве!
Хороший танец «Letkajenkka», город вокруг в желтой листве.*
Пикник отложен на редуте, не убежит Шевардино.
И так довольно всякой «крути», театры, выставки, кино.
Поставлю Пресли «Tutti Frutti», под риоханское вино.
Пусть девка та чернь баламутит, другого ей здесь не давно.


Звучите арфы жизни барской, и флейты изумрудных снов!
Осетр ждет с закуской царской, мир удивителен и нов!
Канут в небытие потуги невзрачных глупых поэтесс,
И мы станцуем boogie-woogie, нам в тему истинный прогресс.
Что холод нам февральской вьюги, и жуткий социума пресс!
Мы знаем, как менялись слуги, где с красной тряпкой бегал бес.

Моя жена была дворянкой, я её вещи сохранил.
Был раньше я любитель сканка, но тот кошмар давно забыл.
На странных дальних полустанках Россию сердцем я любил!
Моя жена была дворянкой, я её вещи сохранил!**

Историю не перепишешь, она будет такой, как есть.
Птицы летят над школьной крышей, свободные, их ровно шесть.
Здесь тем, кто «щи хлебает лаптем» уже давно пора сказать:*
Угомонитесь, не лукавьте, одна у вас Отчизна-мать!
















                13 октября 2022
                10:24