выйдем на волю

                … … … …               
                Мы на волю выйдем на цыпочках осторожно,
                а потом разлетимся, промолвив «земля прощай»,
                всяк своею дорогой.

                Отпусти нас, Господь, на свободу. Но если можно,
                только птичку обратно в клетку не возвращай.
                Только птичку не трогай.
                (Земсков Андрей "Незнакомая серая птичка")


Мы на волю
выйдем однажды 
поутру́, после тягостной но́чи, –
где мы выйдем — совсем неважно.
Знали б прикуп, то жили б в Сочи!
На "пляжу́" бы грелись — на солнце,
ели б нежную барабульку,
пили б "ма́гри" до самого до́нца,
а потом, подшофе́, — на танцульки...

Не для нас та волшебная сказка... Солнце липкой затянуто мглою,
вместо моря и гор кавказских — мёрзлый наст на пологом склоне.
В тьме кромешной снуют маньяки, если тень их заметил, то — дёру!
Ожиревши в безбожной клоаке, ищут что бы стащить мародёры, –
подустав от мертвящих нашествий, ловят кейф на охальном канкане...
И прозвали то мерзкое место  "злачным логовом левиафа́на".
Что за живность кишит в зоопарке?  В пропитании нет дефицита!
Для гиен — мелкий скот и цесарки, а навоз — для отряда термитов.
Благодать там "амёбам-Homo" с их простейшим пиноцито́зом,
к человеческой кро́ви влекомым — обеспечат свежайшим привозом.
Не лафа́ лишь безмозглым макакам с их мечтой съесть фруктовый фонда́н, –
на потеху дозорным зевакам  в их меню — только склизкий банан...

Слышен стон
в проклятущей берлоге
тех, кто помнит румянец зари, –
без обу́вки, в лохмотьях убогих
не страшатся про то́ говорить —
сквозь глумленье и свист гамадрилов,
челяди́нов "драконьих рогов",
восславляют Господнюю силу, Отчий кров и бессмертье Его.

Мы на волю выйдем однажды! Нам отчаянность та по плечу,
если только свободы возжаждав, нам наскучит скользить по лучу.
И с мечтой к авало́нновой бухте, исцелив свой душевный надлом,
поплывём под китовый "сабву́фер" —
вдаль,
где счастье...
под Божьим крылом.



Post scriptum:
"...Всё расползалось. Всё падало. Винтовой вихрь забирал и крутил пыль, тряпки, крашеные щепки, мелкие обломки позлащённого гипса, картонные кирпичи, афиши; летела сухая мгла; и Цинциннат пошёл среди пыли и падших вещей, и трепетавших полотен, направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему..."
 
(Владимир Набоков «Приглашение на казнь» 1936 год)

О слёзы на глазах! Плач гнева и любви!
О Чехия в слезах! Испания в крови!

О чёрная гора, затмившая — весь свет!
Пора – пора – пора Творцу вернуть билет.

Отказываюсь — быть. В бедламе нелюдей
отказываюсь — жить. С волками площадей
отказываюсь — выть. С акулами равнин
отказываюсь плыть – вниз – по теченью спин.

Не надо мне ни дыр
ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир ответ один — ОТКАЗ.

(Марина Цветаева; март-май 1939 года)