Зеркала

Друг друга отражают зеркала - алакрез,
У Живаго бога вижу: так цени в себе свинец,
Не из города дорог, но миру - мир и Риму - Рим,
И однажды кто-то пел: «Мы доломались, сила – молодым!».

И по такой вот парадигме я промчусь галопом,
С галдежОм на пароходе, на котором, автостопом
По галактике, но нашей или же другой убогой?
Я слоняюсь и пытаюсь под ритм строчку подколоть.

Не выходит. И местами мне досадно и обидно,
Простовата моя строчка или всё-таки ликвидна?
Но задача от француза, что тонула в людском сброде:
«Жить того прожить ли стоит» или что-то в этом роде.

По итогу колхозаны эту муть годами дрочат,
Убивая себя пачкой, на судьбу точа свой зуб.
Грустно жить в петле на стуле, грустно жить под «многоточие»,
Альбер был иноагентом или Альбер правдоруб?

Лёша, ты сошёл с ума? Лёша, ты совсем поехал?
Нет, плыву на пароходе, я ж уже тебе писал!
Начитался всякой дряни и не видишь человека,
Я тебе ж всю жизнь талдычу, мой несчастный адресат.

Перестань всё прямо видеть, дай себе передохнуть,
Зеркало и зеркало, искажает людской путь,
Но внутри всё живо, слепо, искаженье не спеша,
Только где ты искажённый, а где в форме муляжа?

И только леший нас поймёт и раскроет нашу любовь,
Ведь у неё есть сотни граней, сколько ты не сквернословь,
Отражаясь в лесном озере, верхушкой старой ели,
Проявляю я любовь не к женщине, а к атмосфере.

И кругами на воде, резонируя с спокойным и туманным дымом,
Я закапывал в себе, и мечтал разглядывать в незримом
Страхе, что объединил и сделал нас одним и тем же,
Я как крот, а крот и я и мы были одним прежде.

Я несу его идею, он мою, что воля клетки в нас стоящих,
Мысль жизни сложновата, но мы крест на горбу тащим.
Человек не есть та мера, человек есть только воля,
В этом жизни боль и смех, в этом жизни жизнь и горе.