Дорога в Вологду

Опять это чувство одежды с чужого плеча.
Опять эта ломкость и эта зима подкожная.
Тьма бывает личная и ничья,
А бывает особая, железнодорожная,
Она настигает поезд где-то за Арсаками,
Лижет стёкла заляпанные и мутные.
Рыжая девушка, говорит мне, что бог по-японски - "ками",
А я чувствую тьму каждой своей минутою,
И как, скажите, не выпить в русском-то Январе?
Когда на тебя накатывает вот Это,
Точно конная лава, идущая на каре.
Проводник! Подайте кофе и пистолеты!
Проводник нависает над нами стотонной глыбой,
Не ками, но камень, готов принимать, заказы,
Скажите, Шимон, вы продаете рыбов?
Он улыбается: нет, блин, только показываем!
Девушка говорит про важность суффикса "доно",
Я стреляю с двух рук, стараясь держать фиксацию,
Дым заполняет вещевое нутро вагона,
Срабатывает пожарная сигнализация.
Что-то большое бьётся в стекло снаружи,
Рамы трещат, как потёртая кобура,
Это друзья "садят" рифмами в ночь и стужу.
Одни - прицельно, другие - бегло и от бедра,
Наконец, мы врываемся в жёлтый фонарный мем,
Как щетина отца, неуютный, но очень близкий,
Что там за окнами? Вологда? Вифлеем?
Это город меняется, душе не сменить прописки,
И дорога ясна, и больше бояться нечего,
Кто в железном панцире, кто в старом пуховике.
Мы идём за звездой рождественским синим вечером,
Пять волхвов с рюкзаками и ангелы налегке.