хочу не хочу, люблю не люблю

                Нынче ветрено и волны с перехлёстом.
                Скоро осень, всё изменится в округе.
                Смена красок этих трогательней, Постум,
                чем наряда перемена у подруги.
                Дева тешит до известного предела —
                дальше локтя не пойдешь или колена.
                Сколь же радостней прекрасное вне тела:
                ни объятья невозможны, ни измена!
               
                (Иосиф Бродский. (Из Марциала) "Письма римскому другу")



Я не хочу
быть втянутой в дискуссии,
мне пыл полемики
набил давно оскомину, –
хочу осоловелой тихой гусеницей
оцепенеть
в большом Вселенском коконе,
и, телепаясь в эктоплазме мегаразума,
отращивать сверкающие крылышки…
Я не хочу
булыжников за пазухой —
хочу ДОБРОМ,
а не убойной силушкой!

Я не люблю
ни гнилости, ни сырости,
ни торжества нешуточного ужаса, —
боюсь возмездия в его неотвратимости,
что карой и проклятием обрушится.
Я не хочу
профессии для "кащенко"
и не желаю слыть звездой телеэкрана я,
хочу походкой лунною скользящею
шагать по берегу
лазурному песчаному…

Хочу туда,
где лес сверкает золотом,
где речки протекают говорливые, –
под небом жить кровавым и расколотым
я не хочу —
я тварь миролюбивая.
Претит апломб зарвавшихся "чертей",
их выпендрёж
с огромным самомненьем,
и ересь обличительных речей
всех сикофа́нтов
с их айкью растений…

Тревожат душу мне
журавушки пугливые —
"курлы́ки" слушаю с восторгом,
зачарованно…
Люблю вкушать изыски с черносливами, –
их называют
"комплименты" от шеф-повара.
Хочу учиться
обязательной терпимости,
ведь нам немало от рождения доверено:
зияет вмятина внутри? —
немедля выровнять!
Тогда и радостей
отвалится немерено.

Дале́че мне и до Изольд,
и до Ассоль…
Спокойных снов
завистницам в бомонде!
Переживу и незаслуженную боль,
когда придачу гешефтма́хер сбо́ндит…
Мне в общем всё равно,
кто правит бал,
но тошно там, где обездоленных клюют.
И если пляски НА ПОГОСТЕ —
к а р н а в а л!
Вот это точно — НИКОГДА не полюблю.



Post scriptum:
Далее продолжение эпиграфа из "Писем…" Иосифа Бродского:

* * *
Посылаю тебе, Постум, эти книги.               
      Что в столице? Мягко стелют? Спать не жёстко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Всё интриги?    
      Всё интриги, вероятно, да обжорство.               
Я сижу в своём саду, горит светильник.         
      Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.      
Вместо слабых мира этого и сильных —         
      лишь согласное гуденье насекомых.         
* * *
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,      
      но с куриными мозгами хватишь горя.         
Если выпало в Империи родиться,               
      лучше жить в глухой провинции у моря.               
И от Цезаря далёко, и от вьюги.               
      Лебезить не нужно, трусить, торопиться.    
Говоришь, что все наместники — ворюги?       
      Но ворюга мне милей, чем кровопийца.       
* * *
Вот и про́жили мы больше половины.
      Как сказал мне старый раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».
      Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
      Разыщу большой кувшин, воды налью им…
Как там в Ливии, мой Постум, — или где там?
      Неужели до сих пор ещё воюем?
. . .
* * *
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
      долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
      там немного, но на по́хороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
      в дом гете́р под городскую нашу стену.
Дай им цену,  за которую любили,
      чтоб за ту же  и оплакивали цену.
* * *
. . .