Всю тебя

Твой изящный изгиб ладони,
Брызги медные, стройность ног
Рассмотрел, разучил, запомнил,
Зацеловывал так, как мог

Тебя всю. Пил до дна, кусался,
Загребал, обнимал, молил.
Стоном, именем, шёпотом, танцем —
Как умел, тебя боготворил.

На коленях стоял пред тобою,
Вжимал в стену, ласкал на столе,
Кутал в плед, заплетал густою
Змеёй волосы. Прятал во мгле

Гостевой, коридорах, ванной,
Нашей спальни, в углу, в дверях.
Ты дразнила:

— Какой ты странный.

Я боялся тебя потерять.

Представлял, как решусь признаться,
Подарю тебе сотню роз
И как тучи начнут сгущаться:

— Ты подумал, что мы всерьёз?

Я лелеял тебя и холил,
Каждый день на руках носил.
Ты казалась такой довольной.
Видит Мерлин, я не спросил,

Что ты чувствуешь, потому что...

— Ты не чувствуешь ничего?

Лучше вечность тонуть в безумстве,
Чем лишиться совсем его.

А теперь ты стоишь, босая,
Не скрываешь румянец щёк.
Яркий смех твой — он добрый, знаю —
Страсть и смелость во мне разжёг.

И велением движимый сердца
Я открылся тебе в ночи.
Тишина. Захотела одеться.

— Гермиона, прошу, не молчи.

Повернулась. Пронзила взглядом.
Натянула пижаму. Вздох.

— Я всё понял, забудь, не надо.
Твои жесты яснее слов.

И хотел уже было выйти
(Как оставить тебя одну?),
Но и раз не успел ступить я —
Оказался в родном плену

Твоих рук. Теплотой касания
Удивила, а после — «люблю»
Сладким трепетом. В лунном сиянии
Стынут простыни. Может, я сплю?

— Слышишь, Фред? Я люблю взаимно!

Тяжесть век, головы наклон.
Так по-детски и так наивно
Путать реальность и верить в сон.

Нет, не сон... Только явь и правда,
Воплощение давней мечты.
Твоя нежность — моя награда,
Моё счастье, мой свет — это ты.

Наша близость — едва начало.
Она бесконечная, и оттого
Нам же обоим всегда будет мало

Любить

— Всю тебя

и

— Тебя всего.