Мерзлота

МЕРЗЛОТА

2018 — 2023 г.

                Костей человеков до чёрта,
                где Зло переходит черту,
                как снега, без меры и счёта
                положено в ту мерзлоту.

1
Если три — то добавят десятку ещё.
Если десять — тогда навсегда.
И ползёт у тебя по щеке горячо
голубая ночная звезда.

Спецвагон довезёт аж до края земли,
где шумит ледяной океан,
где получишь бушлат и лопату. Замри,
затаись, говори по слогам.

Милосердие — это совсем не про нас,
и добро — это только добро:
шерстяные носки, полосатый матрас
и заточка тебе под ребро.

А позволят, и будешь потом сторожить
проходную, барак или склад.
Потому, что так надо — положено жить,
хорошо, лепота, говорят.

2
Как ругались мы смачно, хрипели,
обсуждали метель и мороз.
Кто-то блок «Беломора» принёс —
подымили, совсем задубели.
Бригадир просолившийся тельник
подсушил у огня и ушёл.
Снег на лапах еловых тяжёл,
ночь лежит, как нетрезвый подельник.
Сверху звёзды, как мёртвые, встали —
смерть и то испугалась, а мы
голубыми глазами из тьмы
на живое, как волки, сверкали
и хрипели
       в объятьях зимы.

3
В еловую мелочь подсунешь берёсту —
сушину обнимет огонь, как невесту,
и вот уже руки согрелись. Кипит
покоцанный чайник. Душа выдыхает
короткое: — Ох, пригодился бы спирт!
Но думаешь: «Лучше и так не бывает».
Так жизнь человека из тех состоит
несложных отлаженных действий добычи
земного тепла из припрятанных спичек,
еды хоть какой-то, а кроме того,
ещё непонятной материи сложной,
рождённой из крика: — О-го-го-го-го!
Ты есть! Ты в моей
     напряжённой, подкожной
                тревоге…
                Не плачь, ничего, ничего…

4
Ну дошли. Постояли на росстани,
подышали туманами, снегом,
облаками, сосновыми вёрстами,
всей тайгой, что болит человеком.

Попрощались тогда, не заплакали:
ты — налево, я — прямо, под горку.
На спине просияла заплатами
телогреечка. Что же, в каптёрку
я сдавал эту рвань, эти валенки,
улыбался щербато солдату:
— Стал я маленький,
                маленький-маленький.
Дайте мне снеговую лопату!

5
                В соавторстве с Максаковой
                Алёной (Германия)

Дожить до расстрела
в ночную пургу —
без мысли, без тела
лежать на снегу.
И кровь под затылком,
и сердце молчит.
Мерцающим криком
пустыня кричит.
Свинцовая пуля,
свинцовая жизнь,
и что-то мелькнуло
за нежностью зим.
Дожить до исхода
в тишайший зенит.
А дальше — в свободу.
И снайпер в прицел разглядит.
прозрачную воду.

6
Что сказать о России? Она разбазарена.
Корешок растревоженный в сердце дрожит.
Был бы русским, да что-то похож на татарина.
Что касается метрики — всё-таки жид.

Не с того ли так хочется в топи сибирские,
чтобы звёзды сияли над лысой башкой,
чтобы валенки выдали мне бригадирские
и снабдили лопатой меня штыковой.

Вьюжной ночью чаёк потому и гоняется
так особенно, что обнимает печаль
мне большими ладонями голову — маяться
мне ещё до утра, а за окнами — «Ша! —

воет ветер, — Утухни! Предатель! Уёбище!..»
Что сказать о России? Она — ни гугу.
Бесконечное стрельбище, тёмное кладбище,
и кровавая вишня горит на снегу.