Роберт Сервис The Outlaw Преступник

                Robert William Service
                The Outlaw

A wild and woeful race he ran
Of lust and sin by land and sea;
Until, abhorred of God and man,
They swung him from the gallows—tree.
And then he climbed the Starry Stair,
And dumb and naked and alone,
With head unbowed and brazen glare,
He stood before the Judgment Throne.
 
The Keeper of the Records spoke:
“This man, O Lord, has mocked Thy Name.
The weak have wept beneath his yoke,
The strong have fled before his flame.
The blood of babes is on his sword;
His life is evil to the brim:
Look down, decree his doom, O Lord!
Lo! there is none will speak for him.”
 
The golden trumpets blew a blast
That echoed in the crypts of Hell,
For there was Judgment to be passed,
And lips were hushed and silence fell.
The man was mute; he made no stir,
Erect before the Judgment Seat . . .
When all at once a mongrel cur
Crept out and cowered and licked his feet.
 
It licked his feet with whining cry.
Come Heav’n, come Hell, what did it care?
It leapt, it tried to catch his eye;
Its master, yea, its God was there.
Then, as a thrill of wonder sped
Through throngs of shining seraphim,
The Judge of All looked down and said:
“Lo! here is ONE who pleads for him.
 
”And who shall love of these the least,
And who by word or look or deed
Shall pity show to bird or beast,
By Me shall have a friend in need.
Aye, though his sin be black as night,
And though he stand 'mid men alone,
He shall be softened in My sight,
And find a pleader by My Throne.
 
“So let this man to glory win;
From life to life salvation glean;
By pain and sacrifice and sin,
Until he stand before Me —clean.
For he who loves the least of these
(And here I say and here repeat)
Shall win himself an angel’s pleas
For Mercy at My Judgment Seat.”

                Роберт Уильям Сервис
                Преступник

Жил-был когда-то страшный злодей,
На суше и в море грешил,
Плевал на Бога и на людей,
Но ими повешен он был.
Затем по Звездной лестнице шёл,
ДорОгой молчал, хоть при том
Нагл был взгляд, а он – бос и гол,
Предстать чтоб пред Высшим судом.

Докладчик дело начал с того:
«Смеялся, Господь, над Тобой
Стонали слабые от него,
А сильных он вёл на убой,
Кромсал его меч младенцев плоть,
И в жизни зла – не искупить.
Реши же судьбу его, о, Господь!
Не станут о нём здесь молить».

Златые трубы дали сигнал,
Ад эхом откликнулся им,
Ибо вердикт суда каждый ждал,
Чтоб впредь неповадно другим.
Молча он ждал решенье суда,
Злодей, шевельнуться не мог,
Вдруг дворняга вбежала туда,
Лизнула, крутясь возле ног.

Лизала ноги, жалко скуля,
Ей что;, ад иль рай – ничего!
Прыгала, будто его моля,
Бога, хозяина своего.
Когда ж в удивленье ахнул зал,
Сквозь свет серафимовых крыл
Судья Всех; вниз взглянул и сказал:
«Вот, кто умолять к нам прибЫл.

Кто будет любить, вам говорю,
И чьи слово, дело иль взгляд,
Проявят жалось к птицам, к зверью,
Тот вряд ли отправится в ад.
Хоть грех его чернее, чем ночь,
СтоИт он один средь людей,
Не прогоню и его я прочь,
Защиту найдет и злодей.

Так пусть же сможет он победить,
От жизни чтоб к жизни спастись
Чрез жертву, боль и грех преступить,
Предстать предо мною, коль чист.
Любящий сможет себя победить
(И здесь повторить – не за труд).
Тогда и ангелы будут молить
Чтоб был милосерден Мой суд».