Маленькие радости большого поэта!

Вот уже полтора года нет с нами замечательног поэта Глана Онаняна! Его творчество всегда вызывало у настоящих почитателей Поэзии глубочайший интерес и восхищение! В память о большом поэте публикую без изменений и дополнений  моё предисловие к его книге "Маленькие радости".

ПРЕДИСЛОВИЕ

Маленькие радости большого поэта!

…«Пусть и маленькие, но всё же радости, а не горести 
    Да обрящет в этой книге душа»!
(Глан Онанян)

    Когда-то, оценивая лучшие страницы наиболее  глубоких произведений Ивана Бунина , писатель и критик Фёдор Степун пришёл к парадоксальному выводу : « Бунин думает глазами»! Что же это означало? Ответ на этот вопрос пришёл через годы! Через творчество  достойного общепризнанного  воспреемника лирико-философской школы Тютчева, Бунина и Заболоцкого   ГланаОнаняна!
    Живым доказательством того, что как у Бунина, так и у Глана «созерцание мира умными глазами стоит любой миросозерцательной глубины», и  их зрение и прозрение через Слово  предельно обострено, является утверждение  «избранным прозорливцам  отведены не только орлиные глаза для дня, но и совиные для ночи»!  Глан вынужден признать::
«Я просканирован и оцифрован,
                Я превращён в аватарный код –
                С дробноразмерной эпохой вровень,
                Я в паутине её невзгод»…
(Маленькие радости,«Развоплощение, Корзина, Спам»)
        Нетрудно убедиться в том, что действительно пронзительный проникновенный, постигающий тайный смысл бытия  поэтический взгляд Глана не только видит, но и думает, созерцая изменчивый мир!
И ведь недаром  среди большинства  исследователей  творчества Глана Онаняна  бытует солидарное мнение: на сегодня он – достойный воспреемник  классической лирико-философской школы Тютчева, Бунина и Заболоцкого. Но я бы лично здесь выделил феномен Глана как некую самодостаточную творческую глыбу, стоящую отдельно от всех его предтеч.
     За доказательствами  не надо далеко ходить. Прочитайте хотя бы его «Медовый спас» и Вы убедитесь, что только Глан мог вот так написать и увидеть,  только он один и никто другой:
Половодье цветов на выпасах,
В медунице пирует жук,
Колонковой кисточкой выписан
Каждый листик и каждый сук,

Пчёлы деток ещё не вывели,
Не намяли пока бока
Кочевые ли, кучевые ли,
Нежно взбитые облака,

Жизнь причудлива и затейлива,
Жизнь податлива и жестка  --
Как слепит закат из-за дерева,
Как божествен хитин жука!

…Почему-то сейчас мне кажется:
Если даже на склоне дней
Недоказанное докажется,
Недосказанное  --  важней!

В бездны времени, в  глубь агатовую
Я заглядывать не спешу  --
Ничего уже не загадываю,
Ни о чём уже не прошу:




Все мы – падчерицы и пасынки,
Вечно ищущие Отца,
Но над ульями Божьей пасеки
Только марево и пыльца…

Солнце мёртвых встаёт над пасекой,
Я вощину для сот припас –
С дымарём и с ножом за пазухой
Крестит улья Медовый Спас!

( Маленькие радости,«Медовый Спас»).

Конечно, в последнем катрене не наблюдаются никакие маленькие радости, но автору виднее…
Да, от него не скроется, как и раньше, и робкая звезда, даже тогда, «когда дописана страница … и воды вечности видней», даже тогда, когда «поезд отталкивается колёсами  от шара земного в глухой ночи, шумящего ливнями и колосьями, летящего во владенья ничьи», от него не скроется « половодье цветов на выпасах, где  каждый листик и каждый сук выписан его волшебной колонковой кисточкой и  его прозрение  на склоне дней, что если «недоказанное докажется, недосказанное – важней» – не это ли орлиное видение и постижение по-бунински всего сущего в этом изменчивом мире?
Поэзия Глана, несомненно «есть оправдание нашего бытия, она как бы утверждает за нами право на ту жизнь, которую мы прожили», и я  добавил бы  – проживаем:
… «Ныряя в плеск и пенье весны без берегов,
В махровое кипенье горчащих лепестков,
Я от восторга, мнилось, слезами изойду,
Поверив в Божью милость в сияющем саду!


Ознобом било кисти от клятвы на устах.
От Врубелевской кисти, увязнувшей в кустах,
Где вспышки озарений метались в миг любой
От розовой сирени до густо-голубой,


Наяды и сирены взбивали пенный вал,
Когда потоп сирени окрестность обдавал –
Сирень была лилова, была белым-бела,
И даже, право слово, сиреневой была!
(Маленькие радости, «Сон о сиянии сирени (диптих)»)

Как я уже  писал в одном из предисловий к книгам стихов ГланаОнаняна, цитируя Пришвина:  «Есть книги для всех, и есть книги для каждого. Для всех – учебники, хрестоматии; для каждого  книга – это зеркало, в которое он смотрится, и сам себя узнаёт, и познаёт в истине. Книга для всех учит нас, как нам надо за правду стоять. Книга для каждого, освещает наше личное движение к истине. Правда требует стойкости: за правду надо стоять или висеть на кресте, к истине  человек движется. Правды надо держаться – истину надо искать»…
 Привожу как иллюстрацию верности этих суждений  без всяких купюр  письмо, полученное поэтом от одного из почитателей его таланта, для которого «книга освещает наше личное движение к истине»:
Дорогой Глан Арменакович!
Получить от Вас любую весточку – большая радость, но новое стихотворение – радость вдвойне! Все четыре части Вашего «Иронического тетраптиха» виртуозно написаны, невероятно ярки и свежи. 
    Не устаю восхищаться упругой поступью Ваших строк, но хочется сказать отдельно о четвёртом заключительном стихотворении тетраптиха,  особо выделив последние две его строки:
«Вотще телефон навороченный
Вибрирует и пищит…» – как удивительно точно передана вибрация этих «щ» и «р» задыхающейся  паузой в строке, этим качающимся ритмом – чудесно просто!
    А прекрасные строки «Со мной моя ирония» и «Ирония – меч мой и щит» вообще, как мне кажется, могут послужить своего рода эпиграфом ко многим Вашим лирико-философским стихотворениям!
     Спасибо Вам, низкий поклон за приобщение к шедеврам высокой поэзии!  И новых Вам стихов неиссякаемого, неподвластного возрасту творческого вдохновения! Всегда ждём их с предощущением истинного Чуда!
С любовью от имени всех  почитателей русской поэзии, Константин Шакарян. 
      Это «предощущение  истинного Чуда» -  непроизвольно отсылает нас  к его давней поэме, посвященной «Трёхгорлому соловью Кавказа», легендарному ашугу, певцу и любимцу всех его народов Саят-Нове – Арутину Саадяну, певшему с равной проникновенностью и силой на армянском, грузинском, азербайджанском и персидском языках! И как прекрасно, что Глан включил в свою 113 книгу стихов этот шедевр,
В то время  это было в новинку – поэма-мозаика из 27 осколков с прологом и эпилогом и  как её позиционировал сам автор, была им написана и опубликована в 1993 году, но уже тогда, как мне кажется, он в каком-то мистическом озарении предчувствовал и предвосхищал свою грядущее перевоплощение в вечное царство света:
«Как зов, предгрозьем унесённый,
Ашуга жизнь туда влекла,
Где песнопений унисоны
И запах роз из-за угла,

Дудука хриплое рыданье,
Зурнач с навьюченным ослом,
По-над базарными рядами
Ленивой молнии излом…»
(Маленькие радости,»Трёхгорлый соловей» (поэма-мозаика
из фрагментов смальты и  осколков
  витража с прологом и эпилогом)
А вот строки из его  стихотворения, написанное в 87 лет! Какое проникновение в суть всего сущего, какие глаза, которые не только видят насквозь, но и «думают»:

«О, жизни хмель и брага, пьяный сок –
 Пропитан вами вечности песок,
 Но никогда, ни за какие блага
 Не станет виноградом эта влага!
(Маленькие радости «От автора – до дна»)
И эти изумительные строки, завершающие этот очередной шедевр:

                «И станет нам просвеченность видна
                Бессмертных ягод, солнечно подвялых,
                В багряных бочках, в бурдюках лилово-алых,
                В кувшинах красных, в чашах розовых – до дна!

                И мы узреем истину в подвалах!
 «Истина в подвалах» –это неимоверное желание Глана «докопаться»  до самого главного в жизни!
А ведь, то, что Глан написал о Саят-Нове, его исканиях, его прозрениях,  касается непосредственно и лично автора, Ашуга Тифлисского:
«Три горла соловей имел,
                И гордо, горько петь умел,
                Три волшебства ему дано,
                Но сердце у него – одно:

Ашуг,  акын, гусан,  сказитель,
                Эпохи бард и менестрель,
Меджнун, мессия, искуситель,
                Естественный как птичья трель,

                Неистово, самозабвенно
                Он пел о том, что сокровенно,
                И ты его не обессудь
За песен тройственную суть»…
(Маленькие радости «Трёхгорлый соловей»)
И Поэт живёт полной  жизнью ,созерцая «мир умными  глазами», даже если не пришёл «кому-то ко двору»:

                Жив я, жив, пока творю
                И любовь боготворю  --
                Что с того, что не пришёлся
                Я кому-то ко двору?
                («Маленькие радости «Жив,я жив»! )
Но   Глан не только, как Бунин созерцает «мир умными глазами» – он ещё и «физик с лирой, играющий со Словом в мяч»,  призывающий  дерзать и в те минуты, когда «трясутся устои классической физики»  и не отказываться от мечты :
 
            «Рискуйте!  Идите на дно,
Рисуйтесь в огнях казино,
            Играйте и знайте одно:
            К вам скоро заглянет в окно
           Зари золотое руно»!
(Маленькие радости.»Казино».)
 
    Может быть и потому Глан  ощущает и сейчас , что «шар земной с пол-оборота разбег космический берёт»(«Аз есмь»)  и .  казалось, поэт ещё совсем недавно  « в слепом безрассудстве азарта  грядущее  ставил на кон»(.«Казино») , но порою наступает такая  «концентрация тоски и грусти», что ностальгически вспоминается  даже свой юношеский смех:
 
 «Ты в юности смеялся от души –
              Грусть не помеха!
              Теперь с тобой, как память ни души,
              Лишь эхо смеха:
 
              Вся жизнь прошла за вехой веха,
               А что осталось? Только эхо,         
 
              Лишь затухающее эхо
               Былого смеха…
              Эх, где тот смех»? 
(.Маленькие радости «Эхо смеха»)
    Эти сорок росчерков золотого пера, которые автор, к счастью, включил в свою 113 книгу стихов, заставляют читателя не только наслаждаться поэзией самой высокой пробы, но и сопереживать с ним каждое движение его  «неизбалованной» души :

                Ах, душа, ты мной не избалована –
                Я живу, забыть тебя стараясь,
                Ну, а ты, как воздух из баллона,                Всхлипываешь, в мире растворяясь…

                Не горел, а сердце опалённое,
                Не болел, а голова седая,
                И машина жизни запылённая
                Стала у кювета, оседая…         
(Маленькие радости« Хмуро в небе…)    
    Хочется писать и писать об этой удивительной книге, но как говорил Гёте: «Трудней главу найти достойную его», поэтому ограничусь самым первым стихотворением, ставшим названием книги:
                Жизнь промелькнула на страшной скорости    
                Безвозвратно, беспамятно – точка и ша!
                …Пусть и маленькие, но всё же радости, а не горести 
                Да обрящет в этой книге душа!

        «Да обрящет большую радость душа любителя и ценителя Поэзии в этой 113 изданной книге большого поэта ГланаОнаняна     на все времена!
     Она   найдёт, несомненно, своего читателя, я имею в виду нового читателя, который, как и мы, уже давние почитатели  пророческого  таланта поэта, вчитываясь в чеканные стихотворные строки, смакуя их на вкус, на слух и на цветовое  метафорическое сияние образов, испытает вместе с автором минуты творческого озарения,  восторга и радости от встречи с настоящей, исповедальной, истинной Поэзией! "
В завершение этого краткого исследования новой книги стихов Глана Онаняна«Маленькие радости» - ещё несколько строк: автор прав, утверждая позитив обретения в реалиях быта отсвет сполохов Бытия, а самая главная маленькая радость большого Поэта – выстраданная им в жизненных передрягах формула на обороте обложки одной из его щедрых и мудрых книг:  «Поэт – не капля в море – о нет, он море в капле!

АЛЕКСАНДР   СИЧАНИН
Действительный член Петровской Академии наук и искусств  (ПАНИ)
Член-корреспондент Академии Поэзии
Член Союза  писателей Москвы