Прораб

Он работал прорабом в одной строительной фирме. Строительный бизнес в стране до поры процветал не хуже, чем сырьевые отрасли. Дома для ветеранов Великой Отечественной Войны, для вдов ветеранов. Дома для командного состава вооружённых сил. Хлебная работа, грех жаловаться. И не только официальными заработками. Ну, гастарбайтеры из азиатской части бывшего СССР, сами знаете... Народ без гражданства, бесправный. То, что они получали по одной ведомости, было на сколько-то меньше того, что числилось в ведомости другой, которую предъявляли для всяких проверяющих чинов. О, это было не ново! И неплохо процветало ещё в советскую эпоху. Он знал. Как-то один знакомый, в прошлом шабашник, рассказал ему историю строительства детского лагеря на опушке соснового леса, рядом с полем одного совхоза. Поле со всех сторон окружал лес, ныне уже захвативший это теперь заброшенное поле. Место тихое, в стороне от больших дорог. Лагерь строил для детей своих работников небольшой оборонный завод, располагавшийся в райцентре. Шабашка была нанята для плотницких работ. Директор завода, мужик кровь с молоком, любитель выпить и одарить любовью и детьми не одну лишь законную супругу, подъехал к шабашникам на служебном УАЗике, и попросил их отойти с ним в сторонку, под сень задумчиво шумящих сосен. Шли последние дни апреля, и комарьё ещё не бесчинствовало в лесу, было не жарко, погода чудесная. Как, видимо, и настроение директора. Разговор был коротким и откровенным: "Ребята, я плачу вам десять тысяч. Вот здесь, по этой ведомости. Вы получаете шесть тысяч. Согласны? Если нет, можете быть свободны." Ребята всё поняли. шесть тысяч на шестерых на дороге не валяются. Куда пойдут остальные четыре тысячи, они интересоваться не стали и охотно подмахнули предложенный договор... Это тогда. А теперь уж и говорить нечего.Песочка в раствор побольше, цемента поменьше.  В первое лето после сдачи домов  были обильные дожди, песчаный грунт "поплыл", фундамент одного из ветеранских домов треснул. Чего, по словам знающих людей, не произошло бы, если бы в него заливали раствор нормального состава. Ну, поправили. В некоторых квартирах стала проваливаться цементная подушка пола, рваться линолеум. Гарантийный срок ещё не прошёл, и хозяева заставили фирму исправлять брак. Пригнали узбеков гастарбайтеров во главе с ушлым русским парнем. Они принесли уголки для каркаса обновлённого пола, но в процессе ремонта часть уголков куда-то испарилась, опровергая расхожее представление, что сталь – вещество нелетучее.
Люди рассказывали, что новый линолеум стал продираться сам по себе. Где строители достали такую рвань, им одним известно. Сотрудничество бизнесменов... Хлебная отрасль экономики, однако! А оформление квартир, начатое ещё до начала строительства? Сколько бумажной нервотрёпки! На неё ушло почти три года, и стоила она некоторых денег. Но так как часть ветеранов и их вдов к концу этого срока успели переселиться в вечные квартиры, то уже оформленные квартиры из-за подленькой бюрократической уловки их наследникам не достались. Вся нервотрёпка оказалась впустую. Хотя отчего же? Иные прорабы, не достигшие и четверти века по возрасту, к концу стройки гордо раскатывали на новеньких иномарках. О более высоком штате фирмы мы уж скромно умолчим. Живи – не тужи! Но... Цепкие лапы мирового кризиса дотянулись и до этой отрасли отечественной экономики. И был этот кризис что-то непохож на все предыдущие. Он упорно не желал подчиняться известным циклическим законам, а тянулся, тянулся, душил экономику, как злобный индийский туг, приносящий жертву своей мрачной богине Кали. Стройки затормозились. Иные дома стояли недостроенными по три года. Возле них без дела ржавела под дождями строительная техника. Отечественный строительный рынок явно исчерпал свою ёмкость. Чего ещё ждать, если значительная часть населения не имела возможности приобрести квартиру даже под ипотеку. Нечем им было рискнуть под ипотеку. Нет, строительство не остановилось! Но масштабы его заметно усохли и грозили сокращаться и дальше. Стоит техника, не потребляя топливо и электроэнергию. Не покупаются у производителей стройматериалы. Цепная реакция депрессии охватывает экономику, наказывая всё население за дикую, непомерную алчность хозяев жизни, обрекающую на нищету многих, и всё более многих. Зачем ломать головы над совершенствованием технологий, если можно хапать безнаказанно и бездумно, урезая кусок пенсионерам, инвалидам, детям? К чему сложное, если можно богатеть традиционным, вековым отечественным способом, простым и бесчеловечным?.. Прораб рассказывал, дымя сигаретой и время от времени судорожно вскидывая голову, словно в усилии очнуться от какого-то жуткого кошмара. Начальство однажды приказало им собраться. И заявило, что они поедут строить в край, где уже несколько лет пылала гражданская война, что-то вроде войны между американскими северянами и мятежниками-сепаратистами южанами. Дорогу им оплатила фирма. Неслыханная щедрость! С чего бы это? Скоро они узнали, с чего. Тем, у кого были свои машины, сказали, что могут ехать на них. Их привезли в посёлок городского типа, по которому война прошлась уже основательно. Немало домов было разрушено. Здесь явно погулял "Град".Жилые вагончики были уже на месте, хозяева проявили расторопность.
Все строительные материалы подвозились с родины без перебоев. Они приступили к привычному делу. Народу в посёлке было немного – многие бежали с насиженных мест.
Однажды какой-то старик лет семидесяти подошёл к стройплощадке и долго стоял, поглядывая на них и чему-то ухмыляясь. Один из каменщиков, весёлый, общительный парень, крикнул: "Что, дед? Нацики дом разбили? Скоро в новый въедешь!" Старик только ответил: "Ну-ну!", и, пробормотав под нос крепкое ругательство, повернулся и пошёл прочь. Дом они достроили. Их кормили, но денег платить не торопились. Потом перебросили на новую площадку. Там тоже валялась груда руин. Началась расчистка. Всё вроде было спокойно. "Нацики", поговаривали, были отброшены
 далеко. А в конце зимы грянуло вовсю. Однако этот посёлок был далеко в стороне от района боёв. Противостоящая сторона находилась километрах в восьмидесяти. Но однажды ночью их разбудил незнакомый скрежещущий, противный вой и резкие трескучие удары, словно кто-то расщеплял ствол фантастически гигантского дерева.
Они выскочили из вагончиков, под которыми основательно вздрагивала как бы в усилии подпрыгнуть земля. Представитель фирмы, руководивший ими, возник рядом и закричал: "Оставайтесь здесь! Никуда не ходите! Здесь безопасно!" Ребята, прошедшие срочную службу, недоумевали, почему же здесь безопасно? Ведь вражеские артиллеристы могут перенести огонь куда угодно? А среди них были бывалые служаки, сразу определившие, что бьёт обычная ствольная артиллерия или тяжёлые миномёты, не "Град", не ракеты.
Но откуда бьёт?! Они до этого ни разу не слышали канонады, бои шли где-то далеко.
Утром они увидели, что на месте недавно отстроенного ими дома дымится груда руин, от которой всё ещё угарно несло тротилово-гексогеновой смесью. Крановщик, бывший артиллерист, мрачно процедил сквозь зубы: "Здесь без грамотной корректировки не обошлось. Но кто стрелял? И откуда?" Все в ответ подавленно промолчали. Но почему так весел представитель их фирмы? И о чём он в сторонке беседовал с подъехавшими субъектами в камуфляже? Чего они там обсуждали? Представитель велел им собраться, и, явно сдерживая веселье, заявил: "Ну вот, мужики, без работы не останемся!"
Они молчали, растерянные, не зная, что сказать. Наконец крановщик выдавил: "А деньги когда?" Лицо их начальника сразу стало жёстким и отчуждённым:"Деньги фирма пока выплатить не в состоянии. Скажите спасибо, что вас кормят." – "А домой наведаться нельзя?" – "Нет! Надо работать! Впрочем, у кого свои машины, можно раз в месяц на двое суток, не больше. Кто не уложится в этот срок – больше у нас не работает". Люди ошалело молчали, поняв вдруг, в какую страшную ловушку их заманили. А фуры со стройматериалами всё подъезжали. Тугая удавка кризиса была ослаблена. Ёмкость этого рынка поддерживается на должном уровне. Хлебная работа, грех жаловаться...
Прораб, видимо, рассказал всё. А то, чего он не досказал, доскажет время.