Казалось

Верни моё сандаловое утро,
Что ты украл однажды летом,
А бирюзовый, нежный воздух
Оставь на память обо мне.
Ты спросишь: Почему он бирюзовый?
А я отвечу: он слился с небом...
А нежный, потому что ты дышал им,
Когда со мною быть посмел.
Скажи мне ласковое что-то,
О чём молчал все эти годы,
А неживой и алый голос
В своём пространстве сохрани.
Ты спросишь: Почему он алый?
А я отвечу: он испачкан кровью,
А неживым он стал тогда,
Когда из вены жизнь сходила.
Оставил маяться меня влюблённую,
Заставил плакаться в подушку...
Спаслась тогда удачей я от смерти,
Но, а лекарством стала кружка,
Которая вином была заполнена
По мере своего опустошения,
Мне в этом с моего же позволения
Способствовала близкая подружка.
А залатав сердечко одинокое...
Ходила по земле со швами.
Меня казнили, убивали,
А после с мёртвой, речь вели.
Им боль моя была неведома,
Что пронесла я три десятилетия...
Смеясь над горестями, думали,
Что мне сверкать-не обязательно.
Но я держалась, несла себя-достойно,
Мирилась с бедами, молитвами жила,
И с виду стала боязливою,
Ведь от меня мужская суть ушла.
Я стала слабою, но с духом собралась,
Сегодня, знаю-для чего живу.
Наверное не стоит возвращать
Сандаловое, краденое утро,
Где ты меня оставил погибать,
Себя со мною разлучив.