Гонконгская повесть - Часть XI

***

Тишина. Полдень. Густые леса.
Стоят развалины буддийского храма.
Говорить невозможно... молчания мало,
И старый коридор, как волшебная рама,
Напомнил, что в жизни есть чудеса.
Чуть выше сидел буддист-настоятель,
И он наблюдал, как врачеватель,
Как внизу реальность дика и боса.
В каменной постройке - небольшая дыра,
Которая, казалось, ждала и ждала,
Когда к ней явится герой романа,
И он, под протяжный свист пеликана,
Медленно подошел туда.

Грустные музыкальные ноты
И жизни непредсказуемые круговороты
С кровью рвались изнутри наружу,
Но он эмоциональные вихри и стужу
Собрал в сжатый силой кулак.
И в каменном отверстии мрак
Услышал тихий голос шептания.
Он всю жажду любви и признания
Передал в потусторонний мир,
Где иных законов вечный эфир
Благословляет бессловесные знания.
Он, повторяя легенду предания,
Отпевая былое до самого основания,
Провел невидимый глазу пунктир
И землю влажную в отверстие вложил.

Он голову к священной стене приложил
И замолк, клятву в омраченном уме повторяя
И сумерки в душе, как туман, разгоняя,
И в Вечность память о Ней проводил.
Монах молитву героя наверху сторожил
И смотрел на него с любопытной улыбкой.
Герой, распрощавшись с любовною пыткой,
Прошлое под дверной замок заключил
И, дав себе эту последнюю волю
Разразиться во мрак чувственной болью,
Через открытый коридор на выход ступил.

И небо протяжное в масляных облаках,
Повидавшее все в смехе, в слезах,
Распростерло к земле голубые объятия.
И к вечеру луна, как благое заклятие,
В полумесяце бледном с лаской взирала
И жажду невоспетой любви утоляла
Из усеянного простора в звездах.
И молчание, как вынужденная печать на устах,
Нежиться здесь осталось навеки,
И замкнулись чувством утомленные веки
На его отстрадавших печалью глазах.
И в лесу тропическом дальние реки
Слушал в сумерках буддийский монах.

(Конец первой новеллы)
(Продолжение следует...)

25.09.2022. Калинин

Иллюстрация:
Кадр из х/ф "Любовное настроение", 2000 г.
Режиссер — Вонг Кар Вай