10. Пинежская тайга. 1976-1977гг

  yandex.ru

Пинежская тайга. Край непуганых волков
 
   
     В  1976  году  мы  с  Ниной  окончили  Тульский  педагогический  институт    и распределились  в  одно  из  самых  глухих  мест России  того времени - в  Архангельсккую  тайгу.
 Наслушавшись  романтических  песен,  вся  молодёжь  Советского  Союза  была  влюблена  в  романтику. Всех  манили бескрайние  морские  просторы!  Дремучие  леса!  Горы исполины!
-  Можем  оставить  Вас  в  Тульской  области,-предложили  мне  в  деканате.-  В  самой  Туле  тоже  есть  вакансии.
-Нет, что  Вы!-  начал  протестовать я.-  Нам  бы  что  поромантичнее, подремучее.
-Вам  повезло!-обрадовала  меня  декан  факультета  Валентина  Иосифовна  Баранова.- Есть  в  этом  году   такие  места  в  Сибири  и  в  Архангельской  области,  какие  вам  не  снились. Село  Карпогоры,например.  От  Архангельска  всего  200  километров. Совсем  близко  на  самолёте.
- Почему  на самолёте? -удивился  я?
-Так  туда  только  самолётом  можно  долететь,-пояснила  Валентина  Иосифовна.

«Совсем  как  в  песне!-подумал  я:
Главное, ребята, сердцем не стареть,
Песню, что придумали, до конца допеть.
В дальний путь собрались мы,
а в этот край таёжный
Только самолётом можно долететь».

Вот  уж  не  знали,  что  дремучая  тайга  у  нас  не  только  в  Сибири,  но  и  на  нашем  Европейском  Севере   есть.

Сейчас,  возможно,  таких  чудаков,  как  мы  с  Ниной,  немного.  А  тогда  ещё  3  девчонки,  кроме  нас,  выразили  горячее  желание  отправиться  туда,  куда  «только  самолётом  можно  долететь».  Правда,  попали  мы  трудиться  все  в  разные точки  необъятной Архангельской  тайги.  Те,  «кому  повезло  меньше,  чем  нам»,  отправились  осваивать  Сибирь.  Больше  наши  жизненные  пути  с  ними  не  пересекались.
 Не  поленился, порылся  в  интернете  и  узнал,  что  сейчас  от  Архангельска  до  Карпогор  проложена  ветка  железной  дороги.  Есть  автобусное  сообщение  А   45  лет  назад  ничего  этого  не  было: лишь тайга, тайга, и  тайга...
Только  самолётом  можно  долететь.
Были  разбитые  грунтовые  дороги,  по    которым  могучие  тягачи  тащили из  леса к  Белому  морю   огромные  ели Там  где-то  грузили  на  баржи  и...  Лес  всегда  приносил  государству  большой  доход.
А  валили  сосны  и  ели  лесорубы,  жившие  в  маленьких  лесных  деревушках,  разбросанных  вдоль  таёжных  рек.  Детишек  их  надо  было  учить.  Для  того   мы  и  ехали.

                ***
В  первых  числах  августа  прибыли  в  Архангельск,  который  нас  поразил  своею  провинциальной  затрапезностью,  деревянными  мостовыми  и  английским  танком времён  Антанты, исписанным  яркими  русскими  выражениями.
Сделали  попытку  доехать  на  крошечном  пассажирском  катерке  по  Северной  Двине  до  Белого  Моря.  Плыли  много  часов.  Стало  вечереть. Нервы  не  выдержали, пересели  на  встречный  и  двинулись  назад,  в  Архангельск.
На следующий  день  нас  отправили   в  распоряжение  Пинежского  РОНО.  На  каком-то,  чихающем  и постоянно  проваливающемся    в  воздушные  ямы   самолётике,   добрались  до  столицы  архангельской  тайги -  села  Карпогоры.
 В  этом  районном  центре  наибольшее  впечатление  произвела  на  нас   местная  гостиница, кишащая  тараканами  и   пьяными  бородатыми  мужиками.  Все  мужики,  как  оказалось вылезшие  из  тайги,   с  большим  любопытством  посматривали  на  мою  молоденькую  жену.  Я  решил ночью  не  спать,  но  караулить  своё  сокровище,  которой  досталась  кровать  в  коридоре  заведения.  Спать  так  и  так  не  пришлось,  поскольку  количество  тараканов  и  клопов  ночью  возросло  до  критического  и  все  они  полезли  в  постели  постояльцев.
Несколько  дней  мы  мучились  в  Карпогорах,  пытаясь  выехать  в  деревню  Ёркино,  куда  нас  назначили.  Но  безуспешно.  Задрипанный  автобус  один  раз  в  сутки   привозил  из  тайги  людей,  мечтающих  попасть  в  районную  больницу  или  администрацию,  один  раз  в  сутки  увозил  их  назад  в  тайгу.
Желающих  уехать  было  гораздо  больше,  чем  мест  в  автобусе.  Мы  со  своими  чемоданами  и  природной  скромностью  влезть  в  него никак  не  могли.
Наконец,  пошли  в  РОНО  и  заявили,  что  больше  не  намерены  кормить  карпогорских  клопов  своей  кровью.  Если  не  найдут  способ  переправить  нас  к  месту  назначения -  улетим  в  Тулу.
На  следующий  день  нас  посадили  в  скорую  помощь,  которая  ехала  в  тайгу  за  ягодами  и  грибами.  Примерно  через  20  километров  высадили  около  какой- то  просёлочной  дороги,  убегавшей  в  сосновую  неизвестность   и  сказали:
«Вам  туда.   Здесь  совсем  близко.   Дойдёте  до  реки,  а  там  вас  подберут»
По   тайге  с  тяжеленными  чемоданами  нам  пришлось  тащиться  довольно  долго.
Оказались  на  берегу  широкой  и  мелкой  таёжной  реки  Пинеги
Там  нас  никто  не  ждал.  На  другом  берегу  виднелась  какая-то  крошечная  деревенька.  Темнело.  Где-то  совсем  рядом  начали  выть  волки.
Долго  прыгали  и  кричали,  размахивали  руками,  пока  за  нами  не  пришла  лодка.
 В  Ёркино  нам   выделили  комнатушку  в каком-то старом,  наполовину  развалившемся  доме,  кишащем  мышами  и клопами.  Поскольку  дом  был  нежилой,  мыши  и клопы  очень обрадовались  нашему  появлению.  Полуразвалившаяся  печка  не грела, а чадила.
Печника  в  деревне  не  было.  Отправились  в  соседнюю.  Но  и  их  последний  печник,  умевший  ремонтировать  русские  печки,  успел  уже  умереть.  Когда  шли  назад,   вечерело.  Где-то,  совсем  рядом опять  выли  волки.  Было  страшно,  и  я  то  молился  про  себя,  то  старался  отвлечь  свою  любимую  разговорами.
В  школе меня  нагрузили  английским  языком,  физкультурой, географией.  От  остальных  предложенных  мне  предметов  категорически  отказался.
Детишки  учить  английский  язык  не  хотели,  считая  это  пустой  тратой  времени.  Разговаривали  они  на    своём  местном  диалекте,  обильно  сдобренном  русским  матом.  Когда  я проводил  какие-то  соревнования,   то  от  возбуждения  они  переходили  на  сплошной   мат.  Все  мои  попытки  бороться  с  этим  явлением  обречены  были  на  провал.  Родители  только  посмеивались.  «Мол,  Михайло  Ломоносов  тоже  не  выбирал  выражения,  в  повседневной  жизни,   а  каким  великим  учёным  стал!»
К  физкультуре  детишки  тоже  относились  своеобразно.  Их  нельзя  было  заставить  бегать  на  лыжах:
«  Настоящий  охотник  должен  по  лесу  не  бегать  а  ходить,  внимательно  осматривая  следы  на  снегу.  И  никаких  палок  в  руках -только  ружьё!»   Палки  им  ходить  на  лыжах  мешали.
Географию  детки  любили. Телевидения  у  них  не  было.  О  горах,  степях,  пустынях  и  полупустынях  у  них  не имелось  ни  малейшего  представления.  Я  всегда  был  неплохим  рассказчиком,  и  слушали  они  мои  рассказы  о Нубийской  пустыне,  из  которой  я  год  назад  вернулся,  как  русские  народные  сказки, -  открыв  рот.
Наступила   зима.
 Печку  заляпал  глиною  сам,  как  мог.   На стене под умывальником  намерзали сосульки.  Под  железной  кроватью замерзали  в  банках  грибы.  В  магазине,  кроме хлеба,  круп,  сахара, чая и водки, ничего не продавалось.   По  большим  праздникам  каким-то  образом  доставляли  мясо,  за  которым  выстраивались  длинные  очереди.
 Был  другой   магазин, в  котором  отоваривались  мясом,  маслом, молоком  работники  лесной  промышленности.
Мы  к  их  числу  не относились.  На  каши  уже  глаза  не  смотрели.
 Одна  сердобольная  бабуля,  пока  не  умерла, продавала  нам  картошку.
            Но  были  и  светлые  моменты.  Нас  восхищала  великолепная тайга.  Осенью она  поразила  нас  обилием  ягод  и грибов.  А зимой  мы  просто ходили по тайге  и любовались  могучими  соснами   в снежном убранстве. Я пересказывал  Нине  рассказы Агаты  Кристи, которые читал на  английском.  На русском языке  эта писательница в то время у нас не издавалась. Купались  дома  в  корыте  для стирки белья. Чтобы не замёрзнуть,  я  выпивал  после  «купания»   фронтовые  100 г.   Заставлял  выпить  немного  Нину,  которая  небольшая  любительница  спиртного.  В  постель  ложились,  словно  ныряли  в  прорубь  с ледяною  водою.

Я  вспоминаю  дальние   края,
Забытую  архангельскую  осень,
Где  среди  стройных  и  могучих  сосен
С  любимою  бродил  когда – то  я.

Таёжная  деревня  у  реки.
В  лесу  дорога, - рытвины,  ухабы…
Простые  разговорчивые  бабы,
Обросшие  щетиной  мужики.
Горючей  самогонкою  напоят,
И  объяснятся  в  дружбе  и  любви…
Под  окнами  ночами  волки  воют.
И  звёзды,-  хоть  руками  с  неба  рви!
Мы  не   смогли  там   счастье  обрести,
Хоть  многое  тогда  нам  было  мило,-
Но  в  магазинах,  хоть  шаром  кати,
И  печка  не  топилась,  а  дымила.
А  тут  ещё  надумали  рожать.
Наголодались  и  намёрзлись  вволю,
Ничто  не  оставалось,  как  бежать…
Отправились  искать  другую  долю!

Все  трудности  успели  позабыть,
Но  наша  память  пронесла  сквозь  годы
Величие  архангельской  природы.
Да  разве  можно  это  разлюбить?

Потом  узнали,  что  у  нас  должен  был  появится  на  свет  ребёнок.  В  нежилом  помещение, в  котором  мы  с  Ниной  героически  жили,  мучаясь  от  холода,  без  надлежащего  медицинского  контроля,  мы  боялись  его  потерять.    Пригрозил  заведующему  Пинежского  РОНО, что жена  собирается  написать   статью  в  газету  «Правду»  о  том,  как  семья  молодого  специалиста    живёт  в  условиях,  непригодных  для  проживания, питаясь  одной  пшёнкой  и  грибами…
Заведующий -назовём  его  произвольно  Василием  Ивановичем-  был  коммунистом  старой  закалки  и  решил  провести  со  мною,  молодым  коммунистом,  воспитательную  работу:
-Да  как  же  Вы  можете?  Вы  должны  прежде  всего  думать  о  Родине,  а  уже потом,  как  лучше   пристроиться  в  жизни!
-Василий  Иванович!   -  возразил  я .-  О  Родине  я  тоже  подумал.  С  ней всё  в  порядке!  Леонид  Ильич  Брежнев  на  ХХУ  съезде  КПСС  заверил народ,  что  мы  идём  в  светлое  коммунистическое  будущее семимильными  шагами. Но  вот,  приезжают  к  Вам  молодые  специалисты,
чтобы  поднять  уровень  образования  местного  населения  до  мировых стандартов,  а  их  селят  в   доме непригодном  для  проживания,  кормят одной  пшёнкой  и  солянкой  с  грибами... Нет  ли  здесь  злого  промысла?  А,  может  быть,  просто  нерадивость  ответственных  лиц  и  полное  безразличие  к  нуждам  трудящихся?
-Да  ты  демагог! - вздохнул  заведующий.
-Нет,  Василий  Иванович! Но  я,  кроме  того,  что  коммунист,  ещё  и  мужчина.  Жена  моя  в  положении.  А  живём  в  непригодных  для  проживания  условиях.  Опасаюсь  за  неё  и  будущего  ребёнка.  Если что  с  ними   случится,  себе  не  прощу.
Заведующий  к  подобным  доводам  был  не  готов.   По  окончанию  учебного  года  мы  расстались  по-хорошему.  Должности  учителя   английского  языка,  географии, физкультуры  в  Ерконемской неполной  школе  снова  стали  свободными.
 Мы   возвращались  в  Тулу.   Сначала  самолёт.  А  от  Москвы - переполненная,  как  карпогорский  автобус  электричка.
Туляки  пёрли   из  Москвы  колбасу, апельсины и  прочие  лакомствами,  которые  в  ту  пору  ели  лишь  "белые  люди".  В  вагоне  беременной  женщине  места  не   досталось.  Нина  сидела  в  тамбуре  на  чемодане  в  клубах  ядовитого  табачного  дыма и  боролась  с  тошнотой.
Я  стоял  рядом  и  следил,  чтобы  на  неё  никто  не  упал.
......................................
45  лет  прошло.
Дороги  от  Архангельска  до  Карпогор  построили.  Одну  железнодорожную  и  одну  шоссейную.   Не  расползаются  теперь  весною  и  осенью от  воды.  Следовательно  снабжение  теперь стало  там  лучше. Случайные люди,  какими  были  мы  в  тех  краях,  больше  не  мёрзнут и  не  голодают.   Читал,  что  туда  теперь  туристы  валом  валят,  чтобы  пожить  в  благоустроенной   глуши.  Да  разве  это  глушь  теперь?
И  у  нас  многое  изменилось:
От  Тулы  до  Москвы  ходят  комфортабельные  электрички.  Но  нам  в  Москву  не  надо.-  хватает  колбасы  и  апельсинов  в  собственных  магазинах.
 Дочку,  которую  родили,  вернувшись  из  Архангельской  тайги,  назвали  Наталией.  Красивая. У  неё  3  детей  и  уже один  внук. Подстригает  дедушек  и  бабушек  в Дубенском интернате.
Архангельскую  тайгу  вспоминаем  с  удовольствием.  Приключение  как-никак.

Не знаю, может интересней
Сегодня молодёжь живёт?
Жизнь начинается с тех песен,
Которые душа поёт.

Не о богатых и всесильных,-
Без фальши в душах и словах,
Мы пели о своей России
И о далёких островах.

И о любимых тоже пели:
Ритм, как сердец влюблённых стук,
Нежнее солнечной капели
В тех старых песнях каждый звук.

У жизни новая картина,-
Немного молодёжь мне жаль,-
Не позовёт их "Бригантина"
В туманную морскую даль.

Ветрам навстречу, снегопадам...
Бесстрашны, на подъём легки,
Мы шли не за тройным окладом,
А лишь за запахом тайги.

--------------
Вскоре  после  нашего  возвращения  из  Пинежской  тайги  с  нами  связался  мой  друг  Димка  Зуйков.  Он  и  его  жена  Валентина только  что  вернулись   из  2-х  годичной  командировки  в  Гвинею. Димка  заехал  за  нами  и  увёз  в  Дубну Тульскую,  где  Зуйковы  приходили  в  себя  после  африканских  приключений. Жили  они  в  доме  матери  Валентины  рядом  с  прудом.  Не  могу теперь точно  вспомнить девичью  фамилию  Валентины.  В  Гвинее  Зуйковы  переболели  малярией  и  последствия  этой  болезни  серьёзно  подпортили  их  здоровье на  всю  оставшуюся  жизнь.
Нас в Судане  заставляли  пить  всякую  гадость  от  малярии и  нильской  лихорадки. Но  все  знали,  что  лекарства,  которые  нам  дают,  разрушают  печень  и  снижают  потенцию.  Мы  не   пили.  Зуйковы,  похоже  тоже  выбрасывали  таблетки.  Ребятам  из  моей  суданской  группы  повезло,  а  Зуйковым  в  Гвинее  повезло  меньше.
Димка  и  Валентина снимали для нас домик на другой стороне пруда . Там было много летних домиков. Катались по пруду на лодочке. Там была лодочная станция и вышка для прыжков в воду. На противоположном берегу был ещё пионерский лагерь.
=========
Тесть  мой ругал  нас:
- Нина  в  таком  положении,  а  вы  по  гостям  разъезжаете!
-После  тульской  электрички  нам  ничего  не  страшно!-отшучивались  мы.
В  июле  родилась  наша  Наталия.
Я  подписал  контракт  и  уже  в  декабре  отправился  служить  в  звании  "мичман"  в  самый  западный  город  Советского   Союза -в Балтийск.
Долго  жить  в  разлуке  мы  не  могли.  Нина  подхватила  грудную  Наталию  и  через  3  месяца  я  встречал  их  в  Калининградском  аэропорту.
------------
Слава  БОГУ  за  всё!