шанатовное

когда-то сын одного еврея от русской вложил в уста князя руси слова сына голубя от еврейки: кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет, - что всегда актуально для моей страны, что актуально для страны, где родился и для страны, где рос.
здоровья, счастья, тепла в каждый дом исраэль, идн.
шана това у-матука.

и будет дольше жизни длиться ночь
осенним новолунием в тишрEе.
и звёзды старый год прогонят прочь,
на третьей вздёрнув будто бы на рее.
другие, словно фишки на кону,
зависнут над соседней синагогой.
и мир еврейский не пойдёт ко дну,
шофAром пробуждаемый. а б-гу

миньян, в тенях корёжась от свечей,
напомнит о рождении ицхака.
и будешь ты ничья и я ничей…
всевышний (эл тэ дэ черта собака
три точки сом) банально промолчит:
отаре голосящего миньяна
овечье откровение цицИт
привидится последней б-жьей манной.

а позже, обнулив с утра грехи
и простодушно насладившись мунком
миньян маляву б-гу настрочит
в громоздкой кипе жёваных окурков
кто с битой, кто с покрытой головой.
и дольше жизни будут длиться сутки.
чужой, слепой, глухой, полунемой
пускает мир танах на самокрутки:

по вертикали в небо далеко;
москва в хиджабе не золотоглава;
в тебе непозволительно легко;
и мне никак нельзя "героям слава",
хотя болит и их: в абсцессе цен
никто и никому не авиценна,
но из бегущих по тишрею сцен
обетованная мне ближе сцена.
 
немногим позже при худой луне
кидуш макая в ночь, кадиш в гленлИвет,
а халу в мёд, кого-нибудь извне
возможно и сумею осчастливить
на подступах к бутылочному дну,
пролистывая прозу целлюлита…
а б-г в кипур напившись, утонул
давным-давно…
и мы с всевышним квиты…