Это осень. Дожди и усердная юркость иголок

Это осень. Дожди и усердная юркость иголок
пришивающих небо к земле слюдяной канителью.
Есть окно и дымящийся чай, и откинутый полог
у кровати, исполненной негой субботней и ленью.
Плед щекочет нагое плечо, терпко-солнечный запах
источает смородинный лист кипятком опаленный.
Волглый утренний сумрак, спьянев от полуденных залпов
через складки гардины сочится с оконных филёнок.

Это осень. Писать непременно - и кистью, и тушью
этот сонный оконный пейзаж, опрокинутый навзничь.
Иссеченный небесной шрапнелью сентябрьских пушек,
осуждённый за ханжество и не избегнувший казни.
И тогда что есть свет обходя по утру поле брани,
подбирая росу с тёмно-красных кленовых ладошек,
туго стянутый в чёрный корсет стражник враный
завопит что есть мочи – призывно, гортанно, истошно.

Это осень - пора увяданий и пышных агоний.
Отступают войска, расселяясь по зимним квартирам.
Собирая мамзелям букеты из нежных бегоний,
в переплавку сдавая клинки, арбалеты, мортиры.
Флаги сброшены с башен, утихли призывные горны.
Генералы снимают мундир, уходя в интендантство.
Только тополь торчит во дворе оголенно и гордо.
Это осень и снова синицы меняют гражданство.