Из дневника космического путешественника

                1      
Я на этой Земле побывал пять столетий назад,
исчисление лет,как  события оны,
отправляет меня в Поднебесной империи сад,
где природа живёт и её уважают законы,
где безмолвие камней,в самом деле,всего лишь обман,
с ними можно легко заводить диалоги,
где ещё не в цене ни люпин, ни иранский шафран
и  пионы обильно растут вдоль дороги.
Вдоль извилистых многих тропинок, дорожек идти,
созерцать, растворяться в чудесной природе Китая,
понимать, что возможна гармония в честном пути,
и    при   этом    возможно   само    ощущение    рая.
                2
Три столетия назад побывал я на этой Земле,
и тогда, в восемнадцатом веке, цвели орхидеи –
словно белые птицы парили в заоблачной мгле –
ярко, зримо, рельефно, гордясь оперением.
Я в Стране Восходящего Солнца увидел цветы,
а  ещё – мандарины, корицу, имбирь и периллу,
но запомнил навеки, как снег неземной красоты,
орхидею, которая бабочкой в небе парила.
                3   
Девятнадцатый  век: корабли, паровозы,  авто.
Век двадцатый: ракеты, подлодки и лазер.
Для меня сотня лет – это, право, ничто:
год движения на сверхскоростях, – только фразы,
что  я  время спокойно прессую в полёт,
что смотрю эту жизнь, словно фильм – но в сплошных эпизодах,
что энергия чёрной дыры перемелет в молекулы мой звездолёт,
и  утонет он в чёрных космических водах.
Это всё говорила подруга-жена,
её звали по-разному; в древних иных государствах
называли Любовь;
Боттичелли в картинах – Весна.
Мы меняли пароли, планеты, пространства.
Мы сливались с орбитами медленно тающих звёзд,
мы врезались в космический вихрь               
                и кружились до стужи,
до забвения, до самых глубинных кристалликов слёз,
до зеркальных миров, отражающих нас – словно лужи.
Мы спешили на Землю,
мы спешили к родимой Земле,
а  когда возвращались, окунались в другие эпохи.
Мы хотели не просто, растворившись в космической мгле,
возвратиться  к  далёкой  людской  суматохе.
Нас тянула жара, нам хотелось попасть под дожди,
мы хотели сливаться с лучами закатного солнца.
… Та, которую звали Любовь,
мне сказала однажды: «Прости,
я  земная вполне, остаюсь на Земле,
космос выпил меня всю – до самого донца».   

                4         
Словно Тиль Уленшпигель, я живу меж галактик,
                планет.
Поколения уходят, века прогорают, как уголь.
Моё время в полёте течёт, будто времени нет,
меж столетиями  я  проскользаю, как угорь.
Всё меняется, в целом – меняется мир,
объективны для всех и законы старения.
И когда-нибудь я в звездолёте, протёртом до дыр,
прилечу, как всегда, но созреет, однако, решение.
Я сойду, словно ангел, с огромных горячих высот,
присмотрю себе землю, где воздух, наполненный мёдом,
вместе с ветром духмяным уходит из ульевых сот,
и  тогда я сольюсь с самой милой и нежной,
                загадочной русской природой.