Гекзаметрические сны

В старой гостинице, второстепенной, не знавшей ремонта,
Время тянул слишком падкий до женщин Арсений.
Командировкою был он, бедняга, чертовски измотан…
Страшно подумать – отправиться с дамой в бассейн!..

Быстро домчит его красный трамвай, звенящий на стыках,
К месту Ледовой арены… Но вот незадача:
В сон его клонит, смежаются веки… А тут ещё – стирка…
Жизнь не зада;лась,– грошовым сегментом на сдачу;
Лишь прозвенела недолго, вращаясь в конвейерном ходе,
Подслеповатой, крадущейся в окнах луною
Прошелестела…
Лапой кошачьей, не цепкой, холодной,
Мягко легла на озябшую ветвь в полуметр длиною.

Спит наш Арсений, свалившись на пол с голубой табуретки.
Видит он сон, как в бассейне скучает по другу Илона.
Манкими икрами ног возбуждённых мужчин вдохновляет,
Падая в воду, изящною спинкой играет.
Чем не русалка?.. К такой подходить с миллионами надо,
Или хрустеть перед носом крупой бриллиантов…
«Здесь я, Илона!..», – кричит он сквозь сон  голоском рафинадным,
Брызжа в глаза претендентов избыточным ядом.
Спит наш Арсений, софой пренебрегнув, слюни глотая…
Мимо ползёт таракан полосой пограничной…
Отблески света жужжащих машин, по стене проплывая,
В медленный сон переходят. Теперь это – лица…
Снова Илона, упругой дугой изгибаясь, дра;знит…
Смотрит на часики, что перешли ожиданье…
Мчится в малиновом ме;рсе, и тут же отдаться согласна
Некому Тестостерону, что страха не знает.
Сидя в гостиной, он потчует страсть земляникой, или
Выпить даёт из фужера обманного зелья…
Липкие пальцы, отняв от стекла холодной бутыли,
Он переносит на пункт обнажённой коленки.
Дальше  – ведёт по бедру…
«О, нет-нет!!!..», – восклицает Арсений
И, просыпаясь, бежит, неумытый и сонный,
В несуществующем городе ночи… Ужели в бассейн?..
«Что вам?.. Бассейн?..», –  смеются две милых особы…

Утро настигло героя спонтанно, всё в том же отдельном…
Старой гостиницы с видом на сны и заплатки.
Ноют суставы избитые полом, представшим постелью.
Киснет под кружкой пивною конспектов тетрадка.
«Где ж ты, Илона?.. Скорей отыщись, аккуратная детка…
Змейкой скользни по руке, постирай мне бельишко…
Командировка, признаться – счастливое поле монетки...», –
Выдохнул он и, прикрыв чёрной шляпой  умишко,
Прыгнул в гремящий трамвай.
Вот и вся оперетка.