Над Режицей

 У Чехова была причуда: в какой бы ни приехал он город, обязательно заходил на кладбище. И Шукшин любил на кладбище посидеть. «Люблю там думать», – написал он в рассказе, который так и назвал: «На кладбище». Будучи в Болгарии, я попросил сопровождавшую нас женщину показать хоть одно кладбище. Однако наш  гид, чуть ли не обидевшись на мою невинную просьбу, делать это наотрез отказалась.  Почему? – размышлял я и ничем не мог отказ объяснить, как своего рода стыдливостью: национальные захоронения, несомненно, сакральны.
     Обо всём этом пишу, потому что и сам люблю заглядывать на погосты. Например, ещё в молодости, когда приезжал в Резекне, то, кроме пригородного Тевинского, где похоронены мои родные, иногда посещал и старинное, заросшее  кустами и травой, как мне казалось, совершенно заброшенное кладбище, что близ плотины, над рекою. Перед тем заходил в «Щукинский» магазин и покупал бутылку пива, чаще всего с этикеткой, на которой было начертано: «Latgales alus». И эту бутылку (каюсь!) медленно потом распивал, сидя на излюбленном, лежащем на спине памятнике.  Был молод и воспитан (точнее – испорчен!) в советском духе, поэтому совесть меня не задирала. А ведь, как нынче понимаю – прости, Господи! – кощунствовал. Но тогда считал, что делаю благое дело – в известном смысле, поминаю усопшего. Я даже переписал в записную книжку надпись, выбитую на мраморе: «Василий Савельевич Игумнов, режицкий купец. 1799 – 1865». Ровесник Пушкина! – умилялся я, потягивая пиво и дымя сигаретой.
     Есть у меня фотография начала ХХ века, на которой легко узнать это кладбище – под купами небольших деревьев, ещё относительно молодое.  Оно на другом берегу реки, огорожено забором из штакетника. А на этом берегу бодро друг за другом вышагивают два юных кадетика, рядом с ними студент в форменной тужурке. Скоро, скоро всех троих затянет воронка Первой мировой войны. Если выживут, попадут в водовороты революций, а там – Гражданская война и Вторая мировая… Какая судьба уготована сим персонажам фотоснимка? Где найдут они конечный земной приют? Навряд ли (вероятность ничтожная!) на этом кладбище.
     Последний раз я посетил его в 2008 году.  Минуя свежие латышские могилы, прошёл в сторону реки, в знакомый глухой угол. Тщетно искал могилу купца Игумнова… Зато на одном из разрушенных памятников, обнаружил стихи, которые не преминул запечатлеть (нынче это просто!) с помощью фотоаппарата мобильного телефона. К сожалению, из-за того, что не смог тяжёлый камень перевернуть, так и не узнал, кому они посвящены.   Дома я их переписал, сохранив букву «Ъ» и чуть-чуть изменив орфографию:

Покойся милой другъ.
Кропя твой прах слезою,
И я от всех земных суетъ
Жду время быть с тобою.
Дай Богъ тебе и мне
Блаженство, светъ.
Да будет, какъ решитъ
Всевышняго советъ.

+++

Надежды, счастия судьба меня лишила.
Она на век тебя от глаз моих сокрыла,
Блаженству моему назначила конецъ,
Чтожъ, утешением остался мне Творец.

Над хладным камнем симъ душа моя груститъ
Подъ нимъ мой нежный дугъ сномъ безъ
                пробуднымъ  спитъ.

   
     Стихи просты и наивны. Но ведь – и трогательны! Кто-то, читая их, снисходительно улыбнётся. А кто-то, возможно, и глубоко задумается: все "там" будем.

2022

Очерк опубликован в газете "Резекненские вести" (Латвия), от 16.09.2022