Экспертиза. Глава 4

Глава 1 http://stihi.ru/2022/09/16/4129
Глава 2 http://stihi.ru/2022/09/17/1905
Глава 3 http://stihi.ru/2022/09/18/1797

4.

Фомин сбил снег с валенок, вошёл в холодные сени. Постоял, обводя глазами привычный беспорядок вокруг, посмотрел на круто уходящую вверх лестницу в мастерскую. Кривая улыбка изогнула его губы. Он двинулся было дальше, в натопленное тепло, но вдруг остановился, осторожно прислушался и юркнул в крошечную ванную.

В доме гудела печь, бубнило радио, неся в этот затерянный мир не нужные ему новости. Снега выпало много, ёлки смотрели в небо готовыми к старту белыми ракетами, заброшенный сад напоминал декорации к Снежной королеве. Солнце не выходило, пряталось за неплотной белой кулисой облаков, но и без солнца, от одной только снежной белизны на кухне было светло и даже празднично, если кому-нибудь захотелось бы вдруг попраздновать.

Марина сидела на привычном месте у окна, листала старый журнал. Хорошо, что кончился, наконец, ноябрь, и ушла под снег чернота, грязь, штабеля стройматериалов, из которых так ничего и не было построено. Осталось пережить давно не новый Новый год, потом будет январь – январь это ничего, там много солнца и поэтому нарядно, дальше февраль – он, слава Богу, короткий, а уже в марте можно смотреть на ручьи. Тут и крокусы, которые она сажала… когда же? лет пять назад? семь? уже и не вспомнить, но вылезут они сразу после ручьёв. Удивительно – сунула в землю всего несколько луковиц, а они сами как-то размножились, разбежались по склону, в прошлом году добрались до оврага, в этом наверняка полезут вниз. А в следующем спустятся к самому ручью…

На страницу журнала лёг телефон. Она не слышала, как подошёл Фомин, нахмурилась, подняла голову.
– Что?
Фомин не отвечал, ждал, когда жена его увидит – не просто взглянет в его сторону, а увидит. Не дождался. Дёрнул подбородком в сторону телефона.
– Вот, смотри.
Она взяла телефон, сощурилась.
– Что это? Я не понимаю.
– Деньги. Это деньги.
– Какие?
– Наши.

Она отодвинула экран подальше от глаз, раздражённо потянула со стола очки. Фомин следил за меняющимся выражением её лица: досада сменялась недоумением, недоумение переходило в недоверие, потом проскользнуло что-то совершенно детское, новогоднее. Вдруг она сжала губы и снова нахмурилась.
– Что это значит?
– Я продал скрипку.
Ну посмотри же на меня, взмолился он мысленно.
– Какую скрипку? Нет же больше никаких скрипок.
– Моих – нет, а так ещё оставалось кое-что. Повезло, нашёлся покупатель.
– Нет, этого не может быть… не может… – она вглядывалась в цифры, пытаясь их, видимо, пересчитать, и всё повторяла каким-то незнакомым голосом, – не может быть, Серёжа…
Она сняла очки и наконец посмотрела с каким-то отчаянием ему в лицо. Он улыбнулся.
– Может.
– Ты какой-то… Ты что, побрился?
От счастья, от безумного облегчения он закрыл глаза.
– Всё, Маринушка, всё позади…
Она перебила:
– Да я же знаю – нет никакой скрипки! и не было! это всё неправда!
Но глаза её умоляли: скажи, что была! Скажи, что правда! Сотвори чудо!
– Это правда. Я действительно продал скрипку. И теперь мы отсюда уедем.
Марина вскочила, и с колен её соскользнул журнал, за ним с глухим стуком упал телефон. Она в ужасе бросилась на пол, схватила его, затрясла.
– Серёжа! Я ничего не испортила?
Он засмеялся, любуясь её непосредственностью. Шестьдесят – да разве это возраст?
– Не бойся, деньги из него никуда не денутся. Знаешь, что? Пойдём за кофе! Прямо сейчас!
– Да! Нет… Я сначала в церковь. Мне надо… в общем, я потом сама. Скоро не жди.
Пряча глаза и улыбаясь куда-то внутрь себя, она торопливо оделась и вышла. Ни одного вопроса больше не задала. Не хочет влагать персты в раны, боится спугнуть чудо, определил Фомин. И правильно.

Он опустился в кресло напротив печки. За маленьким стеклянным окошком плясало пламя. Свежевыбритый подбородок горел, то ли от тепла, то ли от царапин. Фомин потёр непривычную гладкость. Новое дело: теперь придётся бриться каждый день.
Уехать в какой-нибудь провинциальный город, устроиться… да хоть в школу, рисование преподавать или что там сейчас проходят в смысле культуры. Главное уехать. Уехать – это главное.

Ах, как она уходила – чуть ли не на цыпочках, не дыша; наверное, так и идёт сейчас среди сугробов, в шубке своей похожая на грациозную лань или там косулю, а может, антилопу – все они женского рода, у всех тонкие ножки, говорящие глаза, балетные движения. В церковь? Ну, пусть, если ей надо.
Церковь была не рядом, ходила туда она редко, по каким-то своим внутренним часам. Не молилась, не называла церковь храмом, вряд ли вообще с кем-то там разговаривала. Фомин подозревал, что ей иногда было нужно просто смотреть вверх, на высокий потолок с нарисованными ангелами. Ничего. Когда они отсюда уедут, он будет ходить вместе с ней…

Телефонный звонок вывел его из дрёмы. Он посмотрел на номер, поколебался.
– Да.
В трубке заговорил певучий голос с легчайшим восточным акцентом. Фомин с минуту слушал, потом перебил говорящего:
– Я что-то не понял – вы приехать, что ли, хотите? Зачем?.. Ах, картины… Ну, давайте, если получится – снегу у нас навалило по окна.


5.

– Когда к художнику в гости приходит Рафаэль, пусть даже не Санти, это большая честь. Прошу!
Фомин распахнул дверь из темноватых сеней в комнату. Очень полный человек с массивным перстнем на мизинце вошёл – и как вкопанный остановился на пороге. Фомин улыбнулся за его спиной. Мизансцена получилась впечатляющей.

Окончание: глава 5 http://stihi.ru/2022/09/20/2264