О женщине, взятой в прелюбодении

Почему Иисус не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии?
Удивляет какое-то равнодушие Иисуса. Вот когда Его хотели побить камнями, Он или высвобождался из толпы, или останавливал толпу словом. Да и вообще, человек, который валил в Храме Иерусалимском вмонтированные в землю каменные скамейки, был неслабым. А здесь Он как-то самоотстраняется.
Побили ли бы камнями эту женщину, не вступись за нее Иисус? Именно Его мнение было для этих людей решающим? Они ведь из глубокого уважения пришли к Иисусу с женщиной и этим животрепещущим вопросом.
А в другой раз противники Иисуса ведь тоже бы поступили так, как Он скажет, правда ведь? Сразу бы понесли платить римлянам подать? Или мужественно отказались бы платить? Они же именно Его ответа ждали, пусть, дескать, Он разрешит их душевные терзанья? Собственно, они и так платили, в этом двойная подлость их провокации. Они прекрасно устроились в этом мире, знали, что им надо, и что им не надо.
А женщина с семью мужьями тоже была? И проблема, с ней связанная, тоже была?
Ответ им был не нужен. Им нужна была жизнь Иисуса. Вернее, смерть Иисуса.
«Это они говорили, искушая Его, чтобы иметь обвинение против Него» (Иоанн 8:6)
Это были смертоносные провокации. Тот, кто нарушает Закон, тот сбивает Израиль с пути. Его должно убить. Это написано в Законе (Втор.13:1-5; 18,20; 21,20-21).
Эта провокация жестче, чем провокация с динарием. Если Иисус будет последователен в Своей проповеди половой чистоты, то Он вроде бы должен сказать: «а где ее любовник?» По закону надо побить двоих! «Если кто будет прелюбодействовать с женой замужнею, если кто будет прелюбодействовать с женою ближнего своего, — да будут преданы смерти и прелюбодей и прелюбодейка» (Лев. 20:10).
И неплохо бы, наверное, мужа спросить. Каково его мнение на этот счет.
А где, собственно, любовник и муж? Они вообще не упоминаются. Прелюбодеяние не в безвоздушном пространстве, «не в углу происходило» (просится цитата из Деяний, сказанная, конечно, другим человеком и по другому поводу).
И почему женщина молчит?
Иисус, вроде бы, должен начать расследование, как это делал мудрый Даниил, оправдывая Сусанну. Кто видел, да какие свидетели, да как и что. Устроить суд. А потом Его можно обвинить в том, что Он нарушает общественную иерархию. Сам себя славит, так сказать.
Но Он не имел таких полномочий и не присваивал их. Раньше Он как-то сказал: «Кто поставил Меня судить или делить вас?» - когда Его просили разобраться с наследством недружных братьев.
Если бы Он сказал – поступайте по Закону, то Его бы и обвинили по закону. По римскому закону (Его же в конце концов и подвели под статью римского закона). Нельзя ведь было каменовать без суда, линчевать. Только римский суд мог вынести смертный приговор. Да, самосуды случались (как со Стефаном, например, да и добрые земляки в Назарете хотели каменовать Иисуса, и чуть ниже в Евангелии от Иоанна тоже хотят). Но римская власть порой закрывала на это глаза. А в этом случае – не закрыла бы. Позаботились бы организаторы провокации.
А это именно и была провокация. Не было ни прелюбодеяния, ни оскорбленного мужа, ни любовника, найденного в шкафу. Это та же история с податью кесарю и с семью мужьями. Вопрос-постановка. На языке той культуры часто использовали язык притч-действий, ситуативные загадки. Это язык и Иисус использовал гениально, когда, например, попросил показать Ему динарий (и при всем честном народе хитроумные провокаторы достают римский идол-монету из кармана. Прямо в Храме. Народ веселится, они краснеют и злятся. Они проиграли).
Это попытка злого розыгрыша.
«Какой же Он пророк, если не знает, что за женщина к Нему прикасается?» - помните смущение Симона. Иисус не угадал, что Его касается непотребная женщина! Он не читает в сердцах, не видит людей до мозга костей!
И вот, перед нами сговор и розыгрыш. Все расписано по ролям на все случаи возможного поведения Иисуса. А в конце цель – осмеять и предать смерти, по возможности.
«Это они говорили, искушая Его, чтобы иметь обвинение против Него» (Иоанн 8:6)
В сговоре ли женщина? Наверное, да. Заставить бесправное существо угрозой или деньгами просто. Или муж тут же – ради всеобщего блага и посрамления лжепророка он приказал жене, он отдал жену в этот цирк.
И еще здесь была едкая насмешка над сомнительной для некоторых честностью Матери Иисуса. Вот-де, Сын Марии, реши задачку, прям как про Тебя и Твою семью.
Но Иисус ничего не отвечает. Вообще ничего. Он не обращает на них внимания.
Потому что Он как раз и знает, что ничего этой бедной женщине не угрожает. Что это – злобный розыгрыш.
И Он чертит на земле. Так Премудрость Божия чертила на земле при начале творения мира.
27 Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, 28 когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, 29 когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: 30 тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время, 31 веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими (Притч 8 глава)
Он – Премудрость, перед ним – глупцы, злые глупцы, и нет Его радости с сынами человеческими. Они хотят убить Его – так или иначе. Они устраивают спектакль, думая, что Он не понимает их утонченную хитрость. Они разумны пред собою. Куда уж Иисусу и Богу до них. Они с преисподней заключили договор. Его участь – участь пророка-страдальца Иеремии, ненавидимого, гонимого, мучимого согражданами за правду, которую Он говорит об их беззаконии и грядущем наказании от Бога, плене.
Они снова напирают на Него. И Он говорит, не глядя на них и продолжая чертить на земле:
- Бросайте, конечно. Кто без греха, пусть первым бросит.
О, земля, земля, земля! слушай слово Господне. Ты, Господи, надежда Израилева; все, оставляющие Тебя, посрамятся. Отступающие от Меня будут написаны на прахе, потому что оставили Господа, источник воды живой (Иеремия 22:29; Иеремия 17:13).
Символическое действие Иисуса. Он пишет на прахе, Он жестом говорит, что Его обвинители оставили Бога. Что их подлый поступок – ясен и известен Ему, и тем более он подл. И разговаривать с ними не о чем.
Первыми поняли старцы. Они, видимо, и разработали план. Юнцы поняли не сразу, но и они ушли. Осталась растерянная женщина.
И тогда только Иисус поднимает голову и смотрит на нее.
- Ну, где они? Никто больше не осуждает тебя?
И она, растерянная, не понимающая, что происходит, что делать и одновременно понимающая, что Он-то знает все, и как Ему объяснить, что она-то не хотела, чтобы Его убивали, что ее заставили – она может сказать только одно:
- Никто, господин мой.
И не будешь звать Меня «ваали». И уберу имена ваалов от уст твоих.
И заключу в то время для них союз с полевыми зверями и с птицами небесными, и с пресмыкающимися по земле; и лук, и меч, и войну истреблю от земли той, и дам им жить в безопасности (Осия 2:16-18)
- И Я не осуждаю тебя. Иди уж, не греши.
И кажется, что Он улыбнулся: ишь ты, грешница выискалась.
P. S.
Женщина стоит посреди, жертва интриги, сеть и соблазн для Иисуса, как думают строящие ковы для Премудрости. А посреди общества Израилева должен стоять Бог Израилев. А Он там не нужен. Они умнее Его и с преисподней заключили договор.
P.P.S.
Еще момент, что Он не смотрит на них. "Доколе терплю вы". Только потом на женщину смотрит и разговаривает с ней. Хотя это по устной Торе было запретно, между прочим.