Старый мерин

Выйдешь, хлопнут тяжёлые двери.
В палисаде полно багреца.
Вот за что ни возьмёшься – уверен:
Нет, не выполнить до конца.

Ночью ныли мои селезёнки,
Голова утром – как с бодуна.
Гусь стоит и глядит мне в глазёнки,
Хочет крикнуть: «Привет, старина!»

Передумал, сказал: «Го-го-гошки»,
Отвернулся, к гусыне пошёл.
Лёг багрец на сырые дорожки.
«Надо б это… норсульфазол».

За оградой торчат три сосёнки,
Капли влаги на жухлой траве.
У гусей не болят селезёнки,
Шума нет у гусей в голове.

Гусь – гусыне: «Пойдёмте отседа»,
(Ух, культурные он и она),
И попёрлись на поле соседа,
Через месяц им будет хана.

Мы такие тут все – изуверы:
Рубим, колем, потом потрошим…
Нет доверия к нам, нету веры,
Каждый с ножиком ходит большим.

Постоял, повздыхал, словно мерин,
Тут багрец, ну а там – рыжина.
Вот за что ни возьмусь, –
я уверен:
Нет, не выполню… скоро - хана.

Глас услышу: «Пойдём-ка отседа».
И пойду на своих четырёх
Я послушно по полю соседа,
По ботве через чертополох.

Нет за мной ни следов, ни дорожки -
Невесом, беспечален, здоров.
Будет гусь бормотать: «Ого-гошки»,
А сосед: «Ты куда это, Вов?»