Немного рассуждений

Рассуждать о потерянном поколении тяжело в силу размытости определений. Каков критерий потерянности? Как мы в этот раз поколения разграничим, если и раньше криво выходило? Давайте начнем с одной красивой цитаты. Господин Майкл Коули, американский литературовед:

«Потерянное поколение было подготовлено к иной жизни, отличной от той, что сложилась после войны, поскольку жило в эмиграции»

Часть про эмиграцию важная, но не исчерпывающая. Суть схвачена в том, что поколение родилось и росло для одной жизни, а получило другую. Ремарк также относил к потерянным всех солдат и непосредственных жертв Первой Мировой, неспособных адаптироваться к новой жизни.

Что обещал Путин? Его популярность держалась на следующей триаде. Поднять благосостояние народа. Восстановить бренд я/мы русские, чтобы говорить о своей родине можно было с гордостью. И вернуть былые славу и величие армии.

Эта программа была условно реализована еще в нулевые. Травма и унижения девяностых начали забываться, как дурной сон. Мюнхенская речь стала в массовом сознании вехой, когда Россия окрепла настолько, что дала отпор Западу. Армию обкатали в войнушке с Грузией и за неделю раскатали врага, сражающегося по натовским стандартам. Легкие нефтеденьги сами текли в слюнявые рты. Средний класс, офисный планктониат в тандеме с гнилой интеллигенцией, даже начал заявлять о своей политической субъектности. Какое было воодушевление, какой революционный подъем.

И вот тут мы зацепили тонкую нить растяжки. Смотрите сами. Путин должен был уйти. По всей логике, по всем правилам. Россия начала перерастать чекистский патронаж. Однако, напуганный цветными революциями и майданами, он не только не ушел, но вернулся и схватился за трон мертвой хваткой. Белоленточников разогнали, Болотку задавили. И вот с этого момента шальная история съехала на другую колею — на кольцо.

Я знаю, что по отдельности все тут лихие казаки. Но взглянем со стороны, обобщенно. Даже до войны. Какие были победы со времен протестов двенадцатого года? Медленное затягивание гаротты. Ни одного достижения, которое бы не превратилось в тыкву или не содержало в себе отравы на долгосрочной перспективе.

Культура выродилась. Спорт и Олимпиада промельдонились. Репутация загублена. Геополитика развалена. Проделан нелегкий путь от трикстера Суркова до кокаинистки Захаровой. Экономика скукожилась до анархо-примитивизма. Бренд я/мы русские токсичен. Пока всего лишь в харчо плюют, а потом в репу бить начнут. Русский мир сам оказался аннексирован хтоничным болотом ЛДНР. Гражданское общество скошено всеобщей апатией. Наш кризис накладывается на мировую рецессию, так что даже помощи со стороны не будет. Ну, в общем, если это не ситуация потерянного поколения, то оно ее еще просто не осознало во всей полноте.

А возрастные границы — так ли это важно? Вырежьте у кого-нибудь 20 лет из молодости, а у кого-то из зрелости. Десять лет из тех, что были, и десять лет, которые впереди. Бумерам еще и пенсионную реформу накинули. Можем считать, что не сдохнуть — это уже достижение в России, особенно после двух ковидных лет. Но тогда любое биологическое функционирование уже можно считать успехом. Ниже планки просто нет. Украинцы хотя бы нацию сформируют, и Великая Отечественная за плечами будет. А у нас? Не взрыв, но всхлип.

Возвращаясь к определению Коули, обозначим самыми потерянными соевых зумеров, умотавших в Грузию и Армению. Всех наших нестандартных, которые рассчитывали жить в приличном, толерантном, неозверевшем обществе со свободой мысли, потребления и перемещения. А им даже Инсту забанили. И где этот русский ютюб, звездоликий? Что я, не помню, что ли, как в самом начале войны все либо турнепсов в рот набрали, либо верещали «Нас закроют! Нас посадят!», когда власть анонсировала статью за дискредиташку.

Такая вот Россия: одно поколение сломала, а другое потеряла.

Как часто говорит наша художница: «Я верю в силу одиночек». На персональном уровне все может выглядеть по-другому. Мое поколение потеряно, но я — нет. У меня есть миссия: если меня не похоронит под обломками, то я оглашу руины безумным смехом.

У Томаса Элиота есть стихотворение «Полые люди». Написано оно по итогам Первой Мировой войны, в состоянии депрессии и разочарования. Оно мне очень нравится, особенно последняя строка «Так вот и кончится мир, не взрыв, но всхлип».

Элиот оставил в эпиграфе две фразы. «Мистер Куртц — он мертвый» и «Подайте Старому Гаю». Вне контекста это бессмысленные сцепки слов. Но если знать исходники, то мы можем выделить два основных типа людей, которых Элиот относит к полым, к пустотникам.

Мистер Куртц — герой романа Конрада «Сердце тьмы«. Всем советую. Куртц — беспринципный колонизатор, охотник за слоновой костью. Африканские аборигены считают его богом за белый цвет кожи, и он активно насаждает собственный культ, проявляя все большую порочность. Куртц умирает от обыкновенной тропической лихорадки. Остается его труп: hollow sham, полый истукан.

Жадные, злые и глупые люди, развязавшие войну и пытающиеся нажиться на ней. Слепые прихлебатели и подвывальщики.

Второй эпиграф отсылает нас к Пороховому заговору. В Англии католические террористы хотели подорвать парламент вместе с королем Яковом I, ярым протестантом. Покушение сорвалось, заговорщиков поймали и стали пытать на площади. Верно, снафф всегда был в тему.

Виновных многократно вешали (чтоб повисели и подергались, но не умерли), потом кастрировали, резали, четвертовали — все по классике, как и положено с врагами государства. Единственным, кому удалось всех перехитрить, был тот самый Гай Фокс: он так спрыгнул с эшафота, что веревка сломала ему шею. И никаких тебе зрелищ, тьфу.

С тех пор устраивают в день несостоявшегося покушения карнавал, потрошат чучело Гая Фокса, набивают соломой и сжигают. Хоть так отмстить, через ежегодный ритуал. И вот эти чучела, Страшилы, набитые трухой и стеклом. Они тоже пустые — им выпустили кишки. Они, наверно, хорошие. Идеалисты. Верующие. Но проигравшие. Их мечты убиты и на монфоконе развешаны. Что толку? А наследие, память — так это еще непонятно, как сложится история. Гай Фокс нес взрыв, но споткнулся, хлюпнул носом. Хоть позвонком в финале хрустнул.

Hollow men — никчемные люди, фальшивые. Не гнев и не обида. Усталость. Ожидание, вожделение огня. Вот весь наш пороховой бунт, в охваченных очистительном пламенем плетеных человечках. Есть ориентиры, которые видят только пустые и никчемные. Немеркнущая, позорная, лживая звезда.

Мертвецы, сложившие руки в молитвенном жесте. Умирающая земля, лишенная жизнетворящих сил. Распад. Нет желания договаривать, а завершения фраз теряются в ватном тумане задолго до того, как подойдет их очередь. Чучелюди…

В какой школе сейчас поднимают флаг и с колен?
Где этот гимн России, когда он так нужен?

«Мистер Курц умерла_

Подайте Старому Гаю

I

Мы полые люди,
Мы чучела, а не люди
Склоняемся вместе —
Труха в голове,
Бормочем вместе
Тихо и сухо,
Без чувства и сути,
Как ветер в сухой траве
Или крысы в груде
Стекла и жести

Нечто без формы, тени без цвета,
Мышцы без силы, жест без движенья;

Прямо смотревшие души
За краем другого Царства смерти
Видят, что мы не заблудшие
Бурные души — но только
Полые люди,
Чучела, а не люди.

II

Я глаз во сне опасаюсь,
Но в призрачном царстве смерти
Их нет никогда:
Эти глаза —
Солнечный свет на разбитой колонне,
Дрожащие ветви;
А голоса
В поющем ветре
Торжественней и отдаленней,
Чем гаснущая звезда.

Да не приближусь
В призрачном царстве смерти
Да унижусь,
Представ нарочитой личиной
В крысиной одежке, в шкуре вороньей
В поле на двух шестах
На ветру
Воробьям на страх,
Только не ближе —
Только не эта последняя встреча
В сумрачном царстве

III

Мертвая это страна
Кактусовая страна
Гаснущая звезда
Видит как воздевают руки
К каменным изваяньям
Мертвые племена.

Так ли утром, когда
Мы замираем, взыскуя
Нежности
В этом другом царстве смерти
Губы, данные нам
Для поцелуя,
Шепчут молитвы битым камням.

IV

Здесь нет глаз
Глаз нет здесь
В долине меркнущих звезд
В полой долине
В черепе наших утраченных царств
К месту последней встречи
Влачимся вместе
Страшимся речи
На берегу полноводной реки

Незрячи, пока
Не вспыхнут глаза,
Как немеркнущая звезда,
Как тысячелепестковая,
Роза сумрака царства смерти
Надежда лишь
Для пустых людей.

V

_Мы пляшем перед кактусом
Кактусом кактусом
Мы пляшем перед кактусом
В пять часов утра_.

Между идеей
И повседневностью
Между помыслом
И поступком
Падает Тень
_Ибо Твое есть Царство_

Между зачатием
И рождением
Между движением
И ответом
Падает Тень
_Жизнь очень длинна_

Между влечением
И содроганием
Между возможностью
И реальностью
Между сущностью
И проявлением
Падает Тень
_Ибо Твое есть Царство_

Ибо Твое
Жизнь очень
Ибо Твое есть

_Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Не взрыв но всхлип_»

Давным-давно, я еще только в школу начала ходить, довелось мне провести лето на турбазе в глубинах соснового леса. Много детей моего возраста. И был среди них один странный мальчик. У него явно наличествовали какие-то ментальные отклонения и расстройства восприятия. Он ходил со слуховым аппаратом, у него была мимика андроида с закоротившими лицевыми нервами, он мог четко произнести всего одно слово: «Автомат».

Да, у него было много игрушечного оружия. Весьма дорогого и понтового на тот момент. Со встроенной трещеткой. Он подходил к другим детям, к мальчикам, девочкам, неважно, произносил: «Автомат» и протягивал оружие из своей коллекции. Если другой ребенок принимал его, то начиналась довольно стандартная игра в войнушку и догонялки. Но если нет — он впадал в раж, начинал истошно вопить и лез драться, причем очень жестко. Удивительно, но дети кое-как приняли его. И мальчики потом иногда приходили к его домику, стучались, произносили «Автомат», и он деловито раскладывал на пороге весь свой арсенал, которого хватило бы на вооружение целого взвода.

Я думаю, может, Россия в своей предсмертной деменции превратилась в такого мальчика и разбирает всего одно исторически милое сердцу слово? Война — это нечто большее, чем тупая резня, своеобразный язык, метод коммуникации? Россия откатилась в безумие настолько, что начала разговаривать войной?

Я понимаю шкурные и алчные интересы лично Путина и, так называемых, элит. Но ведь вся Россия онемела и оглохла. И приняла войну если не с радостью, то с каким-то безразличным смирением. Умирать так с музыкой. Умирать, как воины, а не как тихий алкоголик с запущенным циррозом. И наш герой, пребывая в похмельном делирии, берет топор и отправляется в соседнюю хату. И рубит там, но не соседа, а чертей, демонов и антихристов. Не с Украиной мы воюем, а с Западом. И это не бессмысленная задверная разборка по пьяни, а святая брань с врагами рода человеческого.

Осень настраивает на нужный лад. Меланхолия очень на руку. А мы сами способны ли что-то новое построить? У всех ПТСР. Сидят у разрушенных жизней и кирпичик туда-сюда перекладывают. Один и тот же. Сюда положат. Туда положат. К сердцу прижмут. Над головой поднимут. Мистер Кирпичик. Контуженные.

Именно такой смерти боятся. Гнусной, затянутой. В постели, да не в своей. Дом престарелых: снуют сиделки, которых в деменции принимают то за дочку, то за маму. И слезы постоянно какие-то. Стариковские жалобы беззубым ртом, что их кто-то обижает. Кричат, потому что сами глухие. По ночам дерьмо по стенам размазывают. Утром ничего не помнят. Всем омерзительны выжившие из ума старики, вылупившиеся из другого времени, из реликтового прошлого.

Все перемешалось, испортилось, извратилось. Да, я уже говорила, что Россия хочет умереть. Ей тошно пребывать в нынешнем состоянии. Но я не вслушивалась в полоумные крики агонии. «Автомат!» Грохот бомбежек заглушает неистовый шепот войны, который тончайшими чувствительными усиками улавливает моя страна.

Ведите нас через юнгерский лес в ад, мертвецы. Будьте нашими проводниками. В Геенне огненной добро состоит в том, чтобы не быть доброй: не жалеть наказуемых грешников.

«Среди худой рябины не пристало
Смоковнице растить свой нежный вид».