***

он всегда говорил на греческом и пил дорогой коньяк,
надевал сине-красный свитер, и на все отвечал "пустяк",
в его комнате были пластинки от Армстронга до "Кино" ,
он на всех смотрел равнодушно, кроме тех, кто любил вино.

кроме тех, кто любил вино и писал иногда стихи,
кто отчаянно жаждал света, но тащил за собой грехи,
кто отчаянно жаждал верить, кто отчаянно жаждал жить,
за такими готов был в бурю по морям - не умея - плыть.

он всегда говорил очень тихо, но умело владел толпой,
непокорный и нерушимый, про такого не скажешь "мой",
про него никому не расскажешь, не поверит родная мать:
"вот из этого-то ребёнка я смогла его воспитать?"

он всегда смеялся так громко, что казалось, смеётся весь мир,
он высмеивал каждый промах, будто весь состоял из сатир,
он любил танцевать до рассвета, чуть качаясь под блюз и джаз,
о любви говорил он не прямо — до безумства любил перифраз.

до безумства любил перифраз и был соткан из редких метафор,
он — искусство! он свят! он насквозь состоял из анафор,
он любил всех и вся, и он весь состоял из штрихов,
он безлик, он герой из моих стихов.