Всё о тебе, всё о тебе неустанно пишу я...

Всё о тебе, всё о тебе неустанно пишу я,
Дрожат души моей огни покорные,
Уж сотню раз я умирал на имя нежное, рифмуя,
На сердце пятна протоптал я чёрные.

Идти устал я, сея в бездну слёзы,
Устал и знать, что на другую луну любуешься,
Мимо чужой идёшь березы,
С другими строчками ты рифмуешься.

Мне за ревность рукой твоей отсечь бы голову
И за все её дрянные желания,
А ещё, красный рот мне залить гладью олова,
Чтоб о нас он хранил молчание.

Я в грусти своей цветы топлю, не жалея,
Гублю каждый кривой росток своей страсти.
Есть ли пытка худшая для моей трахеи,
Чем слова держать за закрытой пастью?

И если тоска моя протянулась через Россию,
Коль с Сахалина видать моё безумие,
Во всё виновата только ты, красивая,
А в груди моей теперь сухая изюмина.

Бьётся ещё, кровью за тебя обливается,
Да погоди, скоро остановится,
Кого ещё винить, если так станется?
Я бы тебя всю жизнь ловил, да не ловится.

Я по всем странам мира готов за тобой,
Клубок сине-белый расчеркать кривыми маршрутами,
Чтобы ты своей красной изогнулась губой,
Чтоб в глаза дрожащие смотрела минутами.

Посмотришь, скажешь силы во мне слишком мало,
Я покаюсь тебе, обвиняй, не страшны наветы,
Покажу, что в груди моей умирало,
Распахни только дверцы жилета -

Узнаешь: из сердца моего усталого
Тебя больше силой не вырвать.
У меня в твоей жизни роль пианиста беспалого,
Но с подмостков меня не выгнать,

Не выгнуть обратно извилины упрямые,
Всё под твой стан они смирно ложатся,
Мимо тебя пройти стараюсь прямо я,
Но огни мыслей только вокруг тебя кружатся,

Острые и горячие рвут моё жалкое тело,
Вот опять на строках я то обнажаю,
Что под левым плечом давно уж хрустело.
Чьи руки с тобой пока я в сто первый раз умираю?

Почему снова мы вразнобой?
Ненавижу, что мы не враги и общаемся дружно,
Может, скоро укроюсь я длинной травой,
А пока всё тебе, всё тебе, бери, если нужно.