Бросьте меня в тигель

Сломанный, но не вдребезги. Слегка надколотый внешне.
Но внутри ты мало того, что разбит, разрушен.
По твоим осколкам ещё и ходят безжалостно, с хрустом.
"Забери всё, что ещё не сломалось", твоё сердце кричит.
Но никто не слышит, как тебя слёзы душат.

– Разве это можно собрать? – удивляются наивные люди,
Мир к которым не был жесток, не бил их наотмашь.
– Зачем нам этот хлам? – крутят они в руках то, что им случайно досталось.
– Впрочем, его интересно разглядывать. Пусть будет.

Они не знают, что розовые очки
Бьются стёклами внутрь, западая осколками в душу.
И что можно всплыть, только достигнув дна
Чтобы от него оттолкнуться, пока тебя бездна душит.

Никогда целому не понять разбитое.
Никогда не осознать, зачем эти осколки клеить.
А если это – всё что от тебя осталось?
А если это единственное, что ты можешь предъявить свету?

И хотя битое стекло в калейдоскопе складывается завораживающе.
Они не видят в этом красоты, не понимают боли.
Не знают, зачем ты до сих пор дышишь. Как плаваешь?
И не задаются вопросом, как ты выдерживаешь столько.

Некоторые всё же ставят: на зеро и даже на красное.
Рискуют собирать осколки незащищёнными, непривычными к стеклу руками.
Не зная, что даже маленькая стекляшка может нанести большую рану.
Не понимая, что не стоит брать стекло слабыми, нежными пальцами.

Бросьте меня в тигель, поддайте жару.
Я снова хочу быть не предметом, а материалом.
И пусть эта не та форма, к который я привык, в которой слежался.
Но если в мои трещины залить золото, то

Даже битое становится не хламом, а пьедесталом.

И найдётся идиот, который на него воздвигнет
Всю свою любовь и свои надежды.
И заставит тебя гордиться даже малым.
Даже тем, что ты до сих пор дышишь.

Этот идиот знает, что из битого стекла складывают
Витражи, картины, и даже замки.
Строят их на песке запачканными руками.
А потом умиляются и даже плачут.

То, что нельзя починить, ведь можно создать заново.