В платье из ажура

Как пышно платье на одной из дур,
как скромно платье вида занавески
и нравится оно мне, если честно,
напомнив алансоновский ажур.

Сияет сквозь ажурное шитьё,
похожее скорей на паутину,
зажатой опрокинутой вершиной
невинное и белое бельё. 

В той женщине невинно впрочем всё :
и нос и рот и меж грудей ложбинка
и выгнутая в пояснице спинка
и то, как леденец она сосёт.

А ей за тридцать - грязи в ней ничуть
и это при наличьи тесных связей
с мужчинами, двумя - тремя, но разве
могу сказать я плохо что-нибудь?

Я не смотрю на дур, пусть красоте
их позавидуют Афины и Венеры,
но глубина отсутствует в манерах,
нет красоты в душевной пустоте.

Краса есть соответствие уму,
и взглядом она что-то ищет словно
по моему лицу и народится слово
не сказанное прежде никому.

И по лицу метнётся быстрый ряд
нежнейших пальчиков и трогая щетинки
и возрастные спелые морщинки
которым я совсем-совсем не рад.

От пальцев станет явственно светло,
так в абажуре вспыхивает лампа -
подкралась жизнь на толстых мягких лапах,
есть жизнь и ничего не умерло.

О, женщина, рассеявшая мрак,
забудь себя и выйди из ажура,
стань в круге света из-под абажура
и будущему сделан будет знак.

Других мы позабудем - всех и вся,
мужчин забудешь ты, я - женщин прочих
и станет мир чуть менее порочным
подальше нас от мира унося.