30. 08. 22. 11. 09. 22

Не хочу говорить, да и больно писать об этом.
Мир мне, честно сказать, до безумия осточертел.
А со мною прощается дико прекрасное лето,
Оставляя бесцельно брести одинокой во тьме.

Все, кого я любила, давно без следа пропали,
Вместо них—чужаки, неуютный холодный дом.
Кто когда-то любил меня, со временем перестали
И, забрав всю весну, теперь дарят осенний гром.

Я любила грозу. Но на улице. Только в небе,
Когда слушаешь, восхищаешься этим звуком.
Я любила и осень—не за сырость, грязь или плесень,
А за краски и ветер, что может войти без стука.

На секунду покажется шанс найти верный выход,
И снова—тьма. Снова душная безысходность.
Я устала от каждодневных огромных выплат
За то, что жива, сыта и одета (за боль и сырость

В душе, что давно уже очерствела,
Что уже не болеет, не плачет о том, кто дорог).
Внутри было пламя. Сейчас уже всё сгорело.
После смерти скорбить обо мне будут дней так сорок.

Я смотрю на себя в отражении так же хмуро—
Тяжесть в горле меня с каждым мигом всё больше гложет.
Ты ответь мне сейчас, кто из нас всё же больше дура:
Кто любила до боли иль кто полюбить не может?