Водяные бунты в пустыне всегда дикие 6

Пустыня серьезная и серьезно дышит.
Открытая розоватым надвигающимся ветрам.
Оранжевым сверкают рассчитанные движения наступлений,
зазмеились в небе управляемые непонятным механизмом света,
замутили небо, никакого снисхождения от этих вихрей.
Паула смотрит за тем, как Джеракс сцеживает ничтожное
количество влаги из конденсата, жалея о каждом выдохе.
– Скорее, скорее…  Ускользнуть бы от этой реальности в сон.
Паула подставляет руки песку, его тяжесть невозможная,
Джеракс включает зеленоватый свет над сводом палатки.
Кто?  Дриммеры или проклятые Сломленные?
А… не важно, мы относимся и к тем, и к этим,
а они нас в упор не замечают,
прочесывая пустыню только тем, что они во тьме отличают.
Яркие штрихи метеоритного дождя казались дурным предзнаменованием –
тигровые полосы на шкуре тигра,
а под ногами писк каких-то мелких зверушек,
а может песчинок?
Пауле это все напоминает о причине
по которой они оказались тут.
Скоро придут.
Огненные столпы не умирают,
они надвигаются, возрастают.
Трубка обвивает шею.
Пурпурные штрихи снова рассекают небо,
все чаще и чаще,
на более продолжительное время.
Шелест скользящего в воздухе пропеллера.
– Я всегда гордился, что вижу вещи такими, какие они есть,
но это ложный рассвет, Паула,
их ничего не остановит, меня это беспокоит…
Мне бы спрятаться в ворох твоих холодных теней.
– Ты бредишь.
– Но сколько их, сколько их…
– Ни одной.  Это не я, Джеракс, это ты, твое предвосхищение высоты.
В массированном нападении участвует больше десяти бригад,
десант с двух тысяч кораблей, лихтеры, мониторы, разведчики.  Ты мне рад?..
Крашеры, десантные транспорты, более сотни бригад,
десять легионов!
– Ты помнишь, как мы были влюбленными в первый раз?
Я не мог отвести от тебя глаз…
– Я шепчу тебе в ухо главные слова,
собранные за полвека с продажи пряности, ни одной копейки.
– Еще, детка, еще, детка, еще, детка…