Что же вам не живётся, придумали долг и честь

Что же вам не живётся, придумали долг и честь,
Государства, язык, хороший, плохой, кривой.
Вот там пропадает народ, какой ни есть
Родимый народец, такой же как мы живой.
Важны лишь только мифические нули
И то, о чем договариваются короли.

В одном королевстве погань взялась за власть
И недовольны все как один, но никто не крут...
И Карл говорит, Людовик, давай сейчас
Типа организуем им страшный суд.
Пусть они все неожиданно вдруг поймут,
Что это ещё не смола, а садовый вар.
Устроим им очередной холивар
Им будет некогда нас волочить на суд.
Будут у них заперты гневом рты,
А голод их сделает агнцами на года.
Да, говорит Людовик. Мы назовемся орда.
А ты сам придумай, как назовешся ты.
Только ты настращай их до смерти, но любя,
Что у нас например завелся немелкий бес.
Ну и пообещай им что нибудь от себя.
Скажем так, кто победит, тот ферзь!
Побежали по нищим дорогам маленькие гонцы
И в дома, где от пьянки тихо сдыхали сыны,
Запустили слухи, что их отцы
Подлецы по словам подлецов из соседней страны
И что те обещали из юбок их жён занавесок нашить,
А доченек в омуток.
И вот бедный народец Карла понял, как надо жить.
И кто- то запряг каток.
Да разве они позволят, чтобы страдали вожди?
И не замечали, что хлеба в лабазах нет
И что в дырявые крыши заливают дожди
И что надо же даже голыми дать подлецам ответ.
Они же все вовсе не подлецы, а волей чужой
Близкие, ро;дные.
Пешки, солдатики,
Вечная тема, связанная с душой.
Холеные пальчики двигают вами.

Кровавые мальчики плачут.
Дети визжали голодные
Такой у войны регламент:
Были бы люди заняты.
А младенцев в страшное время
Называйте Карлами или Людовиками.

А эти, где то за городом,
В очень секретных местах
Сидя вдвоем за одною сырной тарелкой
Пили полусухое
И требовали перестать
Ровно в два пополудни
Будить их от сытого сна
Начавшейся перестрелкой.