Ночной дозор, или который час?

Шедевр Рембрандта извлекли из запасников в середине XIX в. На полтора-два
столетия имя Ван Рейна не то чтобы забылось, но отошло на второй или третий
план. Он сделался глубоко чужд вкусам просвещённой эпохи: торжествовали
по очереди пышное барокко, легкомысленное рококо, гражданственный
классицизм, слащавый сентиментализм, бурный романтизм... В западное
искусство вплетались античные, средневековые и ориентальные мотивы.
Академизм салонного толка опять же пользовался у публики неизменным
успехом. Но пришло время, и к славному в прошлом голландцу снова вспыхнул
интерес.

Итак, огромное тёмное полотно извлекли на свет. Поскольку предыстория
забылась, ему дали название “Ночной дозор”. Оно прижилось, несмотря на то,
что существует точное историческое название полотна: “Выступление
стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван
Рейтенбурха”.

Рембрандт написал картину в 1642 году, будучи на пике своей популярности
в бюргерской среде Амстердама. Ему было 36 лет. Тогда же наметилась
обратная тенденция: возникло недопонимание мастера и заказчиков, что
впоследствии привело к самым плачевным результатам – утрате клиентской
базы и банкротству художника. Дом и имущество пошли с молотка в пользу
кредиторов.

Этот год стал трагическим и в личной жизни мастера. Пока он работал над
полотном, угасала его любимая супруга Саския ван Эйленбюрх. Она умерла
незадолго до того, как мастер представил заказчикам свою картину. Девочка
или карлица, о роли которой в картине столько противоречивых гипотез –
последнее прижизненное изображение Саскии.

Символам и значению шедевра я решил посвятить отдельную статью,
чтобы не перегружать эту и сосредоточиться на единственном вопросе,
который вынес в заглавие.

“Выступление” – самая большая картина золотого века голландской живописи.
Нынешний размер полотна 359 Х 438 см. В 1715 г. картину перенесли в ратушу
королевского дворца и при этом варварски обрезали холст со всех сторон:
25 см сверху, 15 см снизу, 30 см слева и 10 см справа. В результате композиция
существенно пострадала, группа лишилась необходимого ей пространства,
а три фигуры были вообще утрачены.

Причин варварства могло быть несколько. Возможно, картина не помещалась
по ширине в предназначенный ей простенок. Или имелась рама несколько
меньших размеров, а на новую решили не тратиться и попросту обкорнали
полотно.
Нельзя исключить и того, что некий эксперт решил “исправить” великого
художника посредством ножниц, в соответствии со своими представлениями
о прекрасном.
В любом случае к Рембрандту отнеслись без должного пиетета; на тот момент
он вышел из моды и не заслуживал большого уважения.

О первоначальном виде картины можно судить по уменьшенной копии
середины XVII в. Геррита Лундсена (Лондон, Национальная галерея).
Копия проливает свет также на основной вопрос статьи, но об этом
несколько ниже.

В 1947 г. реставраторы сняли загрязнённый копотью, потемневший от
времени лак. Кроме того, они вплотную занялись изучением падающих
теней – главным образом, тени руки капитана Баннинга, почему-то
ложащейся на интимное место лейтенанта ван Рейтенбюрха. Учёные мужи
пришли к выводу: при точно известной дате события и географической
широте Амстердама, угол падения солнечных лучей соответствует двум
часам дня. Это стало сенсацией в среде любителей искусства: дозор-то,
оказывается, дневной! А отчего темно? – так это краски потемнели от времени,
лак закоптился свечами и очагами. Вот и всё объяснение. Ясно, как день!

Эта гипотеза по настоящий момент – общее место в соответствующей
литературе. Пора опровергнуть это, мягко говоря, заблуждение.
Так и хочется сказать: промойте глаза, господа! Это – день?! Где вы видели
такие чёрные, в буквальном значении слова, дни?

Действие происходит на улице города. Заметьте: не в подвале, не в угольной
шахте и точно не на дне колодца. Фоном служит помпезная барочная
архитектура: стену здания декорируют колонны из цветного камня, рельефные
карнизы и характерные картуши. По центру стены – полуциркульная арка,
внутри которой кромешная тьма и неясные, смутные пятна.

Аргументы насчёт потемневших лака и красок совершенно несостоятельны.
Старое лаковое покрытие вообще удалили, а светло-серое или голубое
дневное небо физически не могло превратиться в чёрное. Отчего остались
белыми воротники, манжеты и перья на шляпе ван Рейтенбюрха? Его пояс?
Белая курица, прицепленная к платью девочки? Блики на шлемах и алебардах?
Их-то не коснулось это загадочное потемнение! И лица тоже ведь не
превратились в негритянские – сияют первозданной свежестью, как и
золотистые одеяния. Нет. Небо в просвете арки  не почернело, Рембрандт
изначально задумал и написал его таким.

Существуют тысячи голландских картин того же столетия, изображающие день.
Везде небо серебристо-серое, лёгкое, воздушное, с белыми кучевыми облаками
и голубыми окнами-просветами. Ничто не почернело! А ведь и ван Рейн,
и прочие писали одними и теми же красками. Вывод: самопроизвольное
превращение белого в чёрное – нелепый вымысел, безосновательное
утверждение.

Копия Лундсена повторяет тональное решение оригинала. Это убедительное
свидетельство в пользу того, что полотно Рембрандта изначально было
тёмным, с отдельными световыми вспышками и ударами.

Гипотеза дневного освещения базируется на произвольном допущении:
якобы источник света непременно солнце. Но, кроме солнечного, свет
мог быть искусственным: факела, свечи, лампы, пламя костра или пожара.
Я склонен считать, что свет Рембрандта в данном случае, как и в большинстве
прочих, не имеет отношения ни к солнцу, ни к пламени в любом его виде.
Источник света сильный, яркий и в то же время таинственный и
неопределённый. Мастер и сам бы не ответил, что именно освещает
его сцену. Это “свет вообще”, “нетварный”, если угодно. Божественный,
золотой свет.

Рембрандт работает в русле караваджизма. Ему остались чужды жёсткость
и жестокость Меризи да Караваджо, но зато голландец живо воспринял
общие принципы. На тёмном, глубоком фоне, зачастую лишённом
характеристик, резко выделяются освещённые фигуры. Это освещение
чаще всего всего фрагментарно: затенённые части фигур сливаются с
тёмным фоном. День ли, ночь – не известно и, в сущности, не имеет
для мастера значения. Эта проблематика снимается, время суток условно.
То же у Рембрандта.

В любом жанре или виде искусств есть свои базовые условности. Например,
мы читаем драму или поэму – но в жизни никто не говорит стихами!
Мы слушаем оперу или смотрим балет – но в жизни не извлекают рулад
и не исполняют прыжков и па-де-де. Всё это условности жанров, с которыми
зритель и слушатель изначально соглашаются.
Посетитель Рейксмузеума, Лувра или Эрмитажа готов погружаться в условную
тьму классических полотен. Ни дня, ни ночи, физически ощутимый свет
от неясного источника – залог мощной и яркой образности.

Можно произвести мысленный эксперимент: создать так называемую “живую
картину” по образцу. Набрать актёров и статистов, соблюсти портретное
сходство, нарядить персонажей в исторические костюмы, дать им мушкеты и
алебарды, расставить всех по местам. Но как осветить группу, чтобы было,
как у Рембрандта? Вывести на улицу в солнечный день? Не вариант, ничего
общего. Вывести ночью и зажечь факела? Ближе, но тоже далеко не то.
Рембрандта не получится. А решение-то есть! Театральная сцена,
архитектурные декорации, тёмный зал и подсветка посредством прожекторов.

Свет электрических прожекторов! Таких технологий не было в XVII веке,
и значит, гениальные живописцы ещё раз проявили дар предвидения.
Они изобразили то, что стало возможно триста лет спустя.

И ещё один аспект: свет Рембрандта не только и не столько физическое
явление. Он в первую очередь символичен и в данном случае символизирует
славу, доблесть и мужество голландского воинства. Бюргерское ополчение
озарено славными событиями недавнего прошлого: буржуазной революцией
и героической войной за независимость с империей Габсбургов, в результате
которой объединённые северные провинции стали самостоятельным
государством.

31. 08. 2022