заступ

мычит полуденная хмарь,
в зените белые грибницы,
и в звоннице пустой томится
осиротевший пономарь

оно придёт - мы будем спать
под утро сто пудовой гирей
в нечеловеческой квартире
проломит до нутра кровать

на миллионные звонки
не хватит голосов и слухов
ночами совами аукать
со смертью наперегонки

пора низложенных стихов -
не опылённых пустоцветов
молочный на  устах поэтов
пушок от одуванчиков

длину и высоту прыжков
не засчитают судьи - заступ
в обезображенное завтра
без лютиков и  васильков

когда развеется кумар
осядет пепел комом в гнёздах
за душ помин, который создал,
закусит яблоком  пожар

перечитает от и до
над уцелевшими заветы,
семь дней насмарку  - шутка ль это,
и перепишет набело

так будет. было и не раз,
творец работает картину,
леса, овраги и долины,
моря, чтоб радовали глаз,
пичужек щебетанье в кронах,
дичайшей грации зверьё
небрежной кляксой - вороньё
да падальщиков-похоронок,
воды чистейшей родников,
ключей для утоленья жажды,
пугливых, гадких и отважных
с крылами и без позвонков,
умеющих по темноте
ползти ли плыть почти бесшумно
тончайшей паутины струны
сетями трещин на холсте
сквозь океана серебро
мерцают жители морские
то вглубь, а то вдруг в небо вскинут
себя , чтобы упасть на дно,

так за работою своей
ещё не ожившей картины,
нечаянно он опрокинул
сосуд  - на тысячи частей
тот разлетелся и пропал
но пустоту освобождая
осколков суетная стая
легла в начало всех начал