Однажды в Берлине

-У меня к тебе вопрос — сказал Мюллер Шеленбергу — Каково твое мнение о Штрилице?
-Прекрасный работник — с готовностью ответил Шелленберг — Настоящий ариец, характер нордический…
-Ну завел, завел, кончай — огорчился Мюллер — Я серьезно, как твой партайгенносе.
-Как партайгенносе, партайгенносе я и говорю — отозвался Шелленберг — характер нордический…
-Хватит — прервал Мюллер — пошли в пивбар, разговор серьезный.
-А кто платить будет? — сразу посуровел Шелленберг — A то как в последний раз…
-На канцрасходы спишу — поморщился Мюллер.
-Ну пошли — сразу согласился — Шелленберг
-Вы тут пока француза не пытайте — буркнул он помощнику — Я вернусь через час.
-Три — отрезал Мюллер
-Тогда завтра будем пытать, дайте ему отдохнуть.

Вскоре коллеги сидели в пивбаре и с удовольствием пили пиво и распевали партийные гимны.
-Не хочется портить настроение, — нехотя проговорил Мюллер, но мы все-таки пришли…
-Ну, гад, он, гад, чего говорить — пожаловался Шелленберг — меня подсиживает подлец.
-Подонок — подхватил Мюллер.
-Пошляк — продолжал Шелленберг — И главное, я не могу понять. Все всегда говорили, что русские прекрасные люди. Мы ж с тобой воспитаны на русской литературе. Вот я помню рассказ об одной русской собаке. Ну не в том смысле. В хорошем.
-Каштанка, знаю — согласился Мюллер
-Ну да, Муму.
-Штирлиц куда хуже — выдохнул Мюллер — Я ему говорю: «Моська, на кого лаешь?» И знаешь как он меня назвал?
-Как?
-Хамюллер.
Шелленберг засмеялся
— А что все-таки остроумно — согласился он.
-А тебя Вшилеберг — окрысился Мюллер
-Вот я и говорю — помрачнел Шелленберг — тоже мне шутник.
-Русские прекрасные люди — согласился с ним Мюллер — A он сука и гад. Что-то тут не то.
Я недавно мюнхенское радио слушал и один умный человек сказал так. — Мюллер достал ташенбух и прочитал:
«Если не выпендриваешься, не считаешь окружающих ниже себя уже по факту рождения, не суетишься, не лезешь без мыла при малейшей выгоде, ведёшь себя как нормальный человек — тебя так и воспринимают, а не как-то иначе.»
-Так русские всегда себя и вели — недоумевал Шелленберг — откуда он такой на нашу голову.
Суетится, меня подсиживает, тебя подкалывает, всюду лезет без мыла. А мы ему столько помогали. Новый мерседес-бенц, в кабинет шведскую стенку, конспиративные явки с видами на Рейн, мундир от лучшего портного…
-Квартиру для русской радистки в центре Берлина — подхватил Мюллер — и не я ли ее немецкому учил, чтобы правильно говорила слово «мутер», когда ей рожать придется? От провала ее спас. А он не ценит.
А как хорошую командировку от разведки ехать? Я уж знаю. Себе выбил. Его в Швейцарию к Плейшнеру послали, а тебя его начальника в эту вшивую Румынию.
Чтоб на него там в Швейцарии цветок в горшке с окна свалился.
-Да — грустно подтвердил Шелленберг- давай еще по пивку.
Скоро приятели были уже совсем хороши.
-Друг, — обнимал Мюллер Шеленберга, — друг. А давай его того?…А?..
-Пробовал уже 10 раз — раскололся Шелленберг — Последний раз налил ему кураре в бутылку Хванчкары. Так он выпил, крякнул и говорит:»Что русскому здорово, то немцу смерть». И еще говорит:»Рольф, допей».
Тот дурак допил и все…Нет Рольфа.
-А я-то думал, чего ты моего Рольфа ликвидировал? — разобрался наконец Мюллер.
-Кабы я — поморщился Шелленберг — A он сука, после этого меня спрашивает:»Долго ты будешь меня проверять?»
-Да его какое дело — разозлился Мюллер — Сколько надо столько и будешь — ты начальник.
А может, автомобильную аварию устроить? У меня грузовик есть, наеду на Штирлица, вот как пить дать наеду, сейчас сам пойду и наеду.
-Это новый-то мерседес ломать? — иронически отозвался Шелленберг — Только за счет твоего ведомства.
Мюллер мгновенно протрезвел.
-Нет, ты прав, нельзя. Придется терпеть
-Странный русский — резюмировал Мюллер. — И знаешь, я чего не понимаю, чуть его тронь, так он сразу в крик: «Антисемитизм, антисемитизм». При чем тут антисемитизм? Антисемитизм это другое. Нельзя же все свои грехи на антисемитизм списывать. Как ты думаешь?
-Не знаю, — устало произнес Шелленберг. — С той же Швейцарией. Устроил Борману скандал:
«У меня» — кричит -«критические обстоятельства, ребёнок от русской радистки, нелегалом быть там не желаю мне там необходима штатная должность с зарплатой, а не случайные заработки..». Борман ему сочувственно объяснил: «Максим Максимович, Максик, вы же видите — штатное расписание забито до завязки. Мы всей душой вам навстречу — мерседес, мундир, квартира…».
Штирлиц и ему сказал: «Антисемитизм».
Мне было за него стыдно. При чем тут антисемитизм?
-Не причем — сказал Мюллер. — Мы конечно антисемиты, но не до такой степени, чтобы русскому коллеге вредить. Или до такой? — Он задумался.
-Нет тут другое — решительно произнес Шелленбер — Думаю, что со следа сбивает, чтобы мы не догадались, что он русский.
-Да у нас гестапо, кто только это не знает — пьяно засмеялся Мюллер — Русский полковник ГРУ Исаев.
-В том то и дело — сказал Шелленберг -Знают все, а ему ничего. Потому что все знают, что наглый и всегда вывернется. Его отпечатки пальцев на всех моих сотрудницах.
-И моих — добавил Шелленберг — Да какое ведомство не возьми, все жалуются. И все боятся связываться.
-Пошли отсюда- грустно произнес Мюллер. Он расплатился, дал официанту 10 пфеннигов на чай и приятели вышли на улицу. Там они еще раз обнялись и пошли каждый в свое ведомство писать Борману отчет друг на друга о встрече в пивбаре.

А Штирилиц сидел дома, смотрел в камин и вспоминал последний день проведeнный на родине.
К нему на хазу тогда неожиданное пришел старый и очень уважаемый одесский вор Гриша Бздец.
Гриша никогда ни к кому не приходил без приглашения, только к клиентам. Его приход на хазу означал, что у него важные и срочные новости.
-Тут такое дело, Исаак — сказал ему Гриша — Вот что. Ты забудь, что ты Исаак. И забудь что ты еврей.
-Как? Забыть, что еврей???
-Да, забудь, что ты Исаак. И забудь что ты еврей. Теперь ты … ну… Исаа..ев. Ну да, Исааев. Даже лучше Исаев. Для конспирации. Полковник ГРУ. Понял.
-Понял.
-А теперь забудь, что ты Исаев.
-Уже забыл. Но почему я должен все это забыть?
-Потом скажу — произнес Гриша — В общем теперь ты штандартерфюррер СС Штирлиц. Понял?
-Понял. Штирлиц. Не Исаев, не Исааев, не Исаак, не еврей. Штирлиц. Очень просто.
Но зачем?
-Так сходка решила и тебя сам Беня об этом просит. — В общем дело такое. Эти любители из ГРУ все никак не могут человека к Шелленберу заслать, провал за провалом. Ну обратились к Бене за помощью, и пока ты был на гостролях в Нальчике, он всех собрал, сказал, что нужен человек. Платить обещал так: из общака, плюс зарплата полковника ГРУ, плюс то, что у фашистов дадут и сам там возьмеш. Я тебя рекомендовал, сказал, что раз ты тут ни разу не сидел, то и там не сядешь.
Этот старый поц Арон, как всегда захотел дорогу перебежать и сказал, что ты много следишь. Ну я ему и говорю…
— Что любого лягового можно обвести вокруг пальца, отпечаток которого ты оставил — подхватил Штирлиц.
-Правильно — сказал Гриша — В общем мы на тебя надеемся. Ты конечно забудь все и этот наш разговор тоже, но главное — тут Гриша перешел на торжественный тон — Не забудь себя. Всегда помни, что ты одессит. Ты первый раз за кордон едешь, так там все как тут. С ними там особенно не церемонься.
А прижмут, бери на горло, как всегда. В общем веди себя так, чтобы вся малина тобою гордилась. Вот твои документы и 20 марок. Остальные сам в поезде добудешь.
И ушел насвистывая: «С Одесского кичмана бежали два уркана.»
Штирлиц опустил голову и заплакал. От ностальгии.