Проза про подонков 30. 05. 2021

Друзья и кастраты.

Мы переехали в село Ермолаево. Мне было 8 или 9 лет, не помню. Родители стали учителями, выделили дом.

Появились они: друзья детства, соседские мальчишки твоего возраста. Описывать наши взаимоотношения – это целая книга. Роман.


Волков Валерий мой одноклассник. В первые дни учебы подбежал ко мне, после небольшого конфликта в классе. Я шел домой.
- Слушай, тебя будут бить.
- Кто?
- Мальчишки. Ладно, я с тобой буду.
Точно не помню, но примерно так. Пошли домой вместе. Сосед.

Кстати, Валера Волков приучил книги читать, а его, наверное, отец. Михаил Максимович всегда читал, хлебая тётя Галин суп, Валера так же. Я приходил домой, ломал верхнюю корку буханки, мочил сахар, накладывал на корку, ел и читал.

В библиотеку ходили с Валерой, выбирали книги.
- Ты это читал? - спрашивал я.
- Да, конечно читал, - у меня тут же чувство зависти.
- Интересная?
- Нормальная.

Сапожников Александр приезжал на все лето. Жил в городе. Мы ждали его приезда, когда начинались каникулы. Свой в доску, но городской. Мужикастый.

Овчинников Эдуард, друг детства. Харизматичный парень, с вспыльчивым характером - яркий, как огонь. Спился, умер.

Ижболдин Владимир. Хозяйственный наш, в крови у него жилистость. Как домовой Кузя: «Где, где мой бородинский. Пошто выкинула, непутевая».

Шилов Александр. Иногда с нами играл, иногда нет, он был немного младше. Проигрывал, а кто любит проигрывать. Тем более с его лидерским характером.

Сын Святослав давно хотел на рыбалку.

Позвонил Михалыч (Валерий Волков) позвал на рыбалку. Шурик (Александр Сапожников), говорит, то же поедет. Мы редко, но собираемся вместе. Одни. Но Святослава я взял, чтобы и порыбачил и мужиков послушал наедине, у костра, что важно.

Мы одинаково седые. Думаем примерно одинаково. Морщинки одинаковые на лице, только Саша более гладкий. Этот хитрец тихонько набирает вес - щечки разглаживаются.

Нам не надо ничего доказывать, объяснять. Мы вместе выросли. В душу друг другу не полезем. Нам бы за жизнь поговорить, да песню спеть.

Спорили с Валерой о рыбе. Полчаса спорили. Святослав не выдержал, прокричал, что хорош спорить. Мы еще немного поворчали друг на друга, пошли пить чай. Шурик улыбается.

Пошла политика.

... За каждого нашего мужика взял бы, говорю, Чубайса, засунул в бочку вниз башкой. И всех остальных по очереди. Взял бы отцовский скальпель, надрезал меееедленно мошенку. Достал бы по очереди яйца и отсек. Насыпал бы в опустевшую кожу стрептоцид….

Михалыч вскричал: «Хер им, а не стрептоцид. Так пускай ходят». Шурик улыбается.

Мы все видели.

Сухой закон Горбачева, когда бутылка самогона стала валютой наравне с рублем.
Мы видели как кинули Русского деревенского мужика на произвол: оставив без работы, без сбыта, без будущего.

Завозили вагонами маргарин «Рама», спирт «Рояль» и прочую жратву. Свое зачем брать? Вывозили вагонами все ценное на Запад. Маргарин на медь и золото меняли. Бизнес? Нет, заранее спланированный ход.

Колхозы не выгодно. Втирали эту байку. Ага, как же. Научить надо было, показать, поддержать.

Научились бы, мужик у нас умный, подсобные частные хозяйства постепенно создались...

Но цель была уничтожить, унизить, зашугать, чтобы мужик ничего не успел понять. Не предъявил свои права на заводы, леса, недра.

Я слышал за людей, которых нанимали даже в двухтысячные: создавали ОООшку, они прикидывались предпринимателями. На самом деле добивали остатки колхозов. Скотина под нож, Земля в пустырь. Им за это платили. Я одного знаю, встречу - спрошу как было и кто платил.

Мужик спился. Просто спился. Пил все: денатурат, стеклоочистители и прочую химию, разбавляя водой. Денег нет на другое. А некоторые спивались семьями. Я был в таких домах. Это ... Нет такого слова, чтобы описать.

До сих пор перед глазами двухлетняя девочка, которая увидев пьяного деда, закричала, глаза полные ужаса, не знает куда бы спрятаться, куда убежать. Голодная, в грязной маечке.

Выжили те, у которых бабы покрепче. Опять женщины помогли. Воем выли, но тянули, тащили. Они выиграли и эту «войну».

На душах этих подонков у власти миллионы умерших по всей России. Тотальный геноцид всех народов России. Это мое субъективное мнение. У Михалыча такое же. Анатолич улыбается. Он с нами.

Сколько таких разговоров у прудов да озер? Наверное много. От Приморья до Минска.