Навруз

Поэма посвящена  древнему празднику Солнца и Весны

Мобед — зороастрийский священник
Действие первой главы происходит в одном из храмов Огня древней Персии


Глава первая

На алтаре, стоящем в самом центре храма,
Горит огонь священный  много сотен лет.
Мобед всегда при нём — надёжная охрана,
Беречь его всю жизнь им дан святой обет.

В его роду всегда лишь этим занимались:
Следить, чтоб божество не растворилось в тьме.
Отец его и дед, и прадед – все старались,
Чтобы огонь всегда плясал на алтаре.

—  Мы без тебя ничто — наш Бог Ахура Мазда.
Наступит в  мире тьма без света  твоего.
Без истины твоей душа моя несчастна,
Лишь в ней отрада сердца моего.

Мы к благости твоей идти готовы вечность,
Ты есть во всём, что есть в бездонности миров.
Мой человечий век  загасит скоротечность,
Но пламя будет жить святительских костров.

Так шёпотом  с огнём  мобед сейчас общался,
С восторгом замерев от красоты такой.
Огонь в его глазах чудесно отражался,
Таинственно блестя одеждой золотой.

Сейчас он скатерть на полу расстелет снова
Как яркий символ всё рождающей Земли.
Она для всех для нас надёжная основа,
Ведь лишь на ней мы свою долю обрели.

Он дров благоуханных принесёт с запасом —
Ведь утром праздник начинается большой.
Пусть аромат от них струится с каждым часом,
Сливаясь с каждой человеческой душой.

Он ветки мирта с алтарём положит рядом.
Сосуд с водой поставит, чашу с молоком,
С орешками – пиалу, блюдо с виноградом —
Ему порядок этот сызмальства знаком.

И как же без цветов: они здесь тоже рядом,
Прекрасный символ возвратившейся Весны.
Чтоб жизнь для нас для всех была б цветущим садом,
Чтоб перед совестью мы были б все честны.

Он к ритуалу приготовился как надо,
Ему приятен вновь ответственности груз.
Ведь наступает Новый Год — нам всем награда,
Пора встречать наш солнечный Навруз.

А огонь продолжал свой таинственный танец —
Танец вечной борьбы с вездесущею тьмой.
По щекам у мобеда расплылся румянец
И восторг на лице затаился немой.

Храм сейчас изнутри весь огнем озарялся —
Так душа в нашем теле до смерти живёт.
А мобед всё сильней и сильней улыбался —
Ведь за стенами храма уж Солнце встаёт.

Да, за стенами храма заря заалела,
Превращая в туман чьи-то чудные сны.
И незримая птица вдруг песню запела,
Возвещая приход долгожданной Весны.

На цветах и траве драгоценные росы,
Солнца диск появился за далью земной.
В красоте с ним сравнятся лишь алые розы,
Что вдруг душу пленяют своей красотой.

Ветерок из-за гор прилетел  легкокрылый,
Нежно гладит ладонями  бархат листвы.
Он чуть-чуть озорной, но в душе — очень милый,
Ведь порывы его так  легки и чисты.

Диск  малиновый Солнца всё выше и выше
Над Землёй поднимается в сини небес.
Этим чудом любуется аист на крыше,
Им сейчас очарован проснувшийся лес.

Вся природа сейчас в восхищенье от чуда,
Божество озаряет весь мир красотой.
И Земля будет жить год за годом, покуда
В небесах нам является диск золотой.

Джашн-хани совершится сейчас, на рассвете,
К церемонии праздничной люди придут.
И важней ничего вдруг не станет на свете,
Кроме слов почитанья, родившихся тут.

Пусть над Персией нашей родной и прекрасной
Всходит Солнце, даря нам и жизнь, и тепло,
А любовь пусть всегда будет яркой и страстной
И живёт в наших душах всем бедам назло.


Глава вторая

А я иду по двадцать первому столетью,
И на дворе стоит четырнадцатый год.
Как в омут втянут суетною круговертью,
И так вот день за днём идёт в расход.

Но день  сегодняшний, конечно, исключенье:
Кругом веселье и гуляющий народ.
Природа празднует сегодня возрожденье,
В права вступил зороастрийский Новый Год.

Сегодня солнце светит  ярче, чем обычно,
И небо радует бездонной синевой.
И суета с утра мне стала безразлична,
Став вдруг оборванной, ненужной тетивой. 

Сегодня пятница, день двадцать первый  марта,
И парк «Аркадия» — сегодня центр торжеств.
Ах, сколько в лицах счастья, радости, азарта!
И в праздничных кафешках нет свободных мест.

Здесь люди всех национальностей собрались,
Что астраханцами  себя, гордясь, зовут.
Родные земляки — ведь мы весну дождались,
Ведь мы же вырвались из плена зимних пут.

Азербайджанцы, дагестанцы и узбеки,
А вон казахи и таджики  чуть левей.
Татары с русскими, башкиры здесь и греки,
А вон киргиз поёт, ну, словно соловей.

Здесь льётся музыка — волшебное звучанье,
Вот струны тара восхитительно поют,
Звучит гавал с думбеком — ритмы мирозданья,
И балабана  звук как праздничный уют.

А вот  казах с домброй поёт о нашем крае,
О том, что нет его прекрасней на Земле.
И я сейчас невольно вспомнил об Абае,
Что посвящал стихи казахской стороне.

И вновь карнай в руках узбека оживает,
Ах, как он жизнь вдувает в медную трубу!
И чудо-музыка над площадью взмывает,
Что, мол,  идите, я вас к празднику зову.

Но среди всей этой симфонии чудесной
Одно звучание  всех более пленит —
Не спутать  звуки этой музыки прелестной,
Как чаровница, она вас к себе манит.

Она звучит и сразу душу опьяняет
Как благородное и терпкое вино.
И танцевать вас до упада заставляет —
Ведь с этой музыкой вы сразу заодно.

Она, как радуга, нежна и величава,
А то вдруг станет  как звенящая струна.
Ведь с флейтой праздничной  сидеть нам не пристало,
Не стихнет праздник здесь, пока звучит зурна.

А вот и друга средь казахов я приметил:
— Привет, Аруш! Ух, как ты празднично одет.
Я очень рад, что  здесь тебя я нынче встретил,
И от Петровича тебе большой привет.

— Привет, дружище! Очень рад тебя здесь встретить,
Со мной приехали Шапек и Назымбек.
Приход Весны мы очень рады все отметить,
Ей нынче рад буквально каждый человек.

Национальные костюмы впечатляют?!
Я вот в своём акына призван исполнять.
Акыны в  песнях  мудрость жизни излагают,
А мне где мудрости хоть чуточку занять?

Да и куда мне до солидного акына,
Я в этой жизни незатейливо живу.
Пусть  лучше  счастья  будет  больше в жизни сына,
И не в мечтах и снах одних, а наяву.

— Костюм шикарный на тебе, я в восхищенье,
Не прибедняйся, ты в нём истинный акын.
А кто же сделал это чудное творенье,
Достигнув творчества сияющих вершин?

— Моя жена над ним три месяца старалась,
Здесь каждый шов хранит тепло её души.
И за шитьём она мне  часто улыбалась, —
Минуты эти несказанно хороши.

— Я вдохновенный труд  ценю и уважаю,
Халат твой ярок, как раскрывшийся тюльпан.
Его названье я сейчас припоминаю,
Ах да, я вспомнил: ну конечно же — шапан.

— И впрямь ты памятью прекрасной обладаешь,
Для человека это очень ценный дар.
А как штаны зовут  вот эти,  вспоминаешь?!
— Штаны вот эти называются — шалбар.

Вот как колпак назвать мне правильно — не знаю,
Вот только помню, что в начале буква «А».
— Твои познания я в фольклоре уважаю
Айыр-колпак – легко запомнить, старина.

Ты, может, знаешь, что по нашему поверью,
Перед Наврузом в ночь ждать нужно чудеса.
Мы верим: счастье уж стоит за нашей дверью,
Нам в эту ночь его послали Небеса.

Мы в каждой юрте зажигаем две лампады,
Встречая светом к нам входящий Наурыз.
Он должен видеть, что ему мы очень рады,
Мы  эту встречу ждём как радостный сюрприз.

Мы всю посуду в нашем доме заполняем
Пшеном, айраном, просом, свежим молоком.
И воду ключевую в чаши наливаем,
Чтоб  изобилию в нащ дом был путь знаком.

На  заре в первый день наступившего года
Весь аул выходил расчищать родники.
Ведь водой ключевою любая невзгода
С вас смывалась тотчас, — говорят старики.

Аксакалы сажали здесь рядом деревья,
Чтоб потомкам остались в награду сады.
Чтобы жизнь продолжалась и жило поверье,
Что наш век продолжают и наши труды.

Солнцу новому женщины все поклонялись,
Родники и деревья кропя молоком.
Так земля и вода  от души прославлялись, —
Этот древний обычай мне с детства знаком.

В полдень жители все за аулом встречались,
Чтобы праздничный начался здесь достархан.
И, зарезав быка, блюдо сделать старались,
А зовётся оно — «Выпрямляющий стан».

Так как бык обладает могучею силой,
Пища с мясом быка тело вам укрепит,
И ваш согбенный стан от болезни постылой,
По поверьям народным, легко распрямит.

А дальше праздничное было представленье,
Была любимая игра «Айкыш-уйкыш»,
Что переводится как «Встречное  движенье»,
Хоть раз посмотришь — и уже не устоишь.

«Аударыспек» молодёжи был по нраву:
Стремясь перетянуть друг друга из седла,
Они пытались  обрести с победой славу,
За это от народа честь им и хвала.

Но самым интересным было состязанье,
Где девушки-борцы, исполненные сил,
Джигитов вызывали в круг на испытанье.
Ух, как народ обычай этот веселил!

Джигит, сумевший в схватке одержать победу,
На руку  с сердцем милой право обретал.
Он право обретал на тайную беседу,
Где он свою ей руку с сердцем  предлагал.

— Наверно девушки джигитам поддавались,
Как будто бы не вдруг и как бы невзначай?
Чтобы ещё на год в невестах не осталась,
Будь умницей и лишь борьбу обозначай.

— Сейчас ты прав, дружище, так оно и было:
После Навруза много свадеб  следом шло.
И так же, как сейчас, всем солнышко  светило,
Чтоб  счастье в каждый дом с улыбкою вощло.

А вечером акыны праздник продолжали,
Театр двух актёров  всех к себе манил.
О зле и о добре они стихи читали,
О том, что Новый Год в права свои вступил.

И жила в тех стихах великая надежда,
Что будет Новый Год к нам хоть чуть-чуть щедрей,
Что справится для тела новая одежда
И на душе пусть будет чаще веселей.

Ну, а затем костры вдруг дружно  разжигались:
Прыжок  через костёр ты должен совершить.
И тело, и душа от зла освобождались,
Чтоб новое добро ты жаждал совершить.

Огонь таит в себе магическую силу,
Он ограждает нас от духов  мрачной тьмы.
Костёр похож в ночи на огненную лиру
И дарит нам тепло, спасая от зимы.

— Ох, Аруш, впечатлил! И рассказ твой чудесен.
Столько я почерпнул интересного в нём.
Чем же ты не акын, автор сказочных песен,
Ведь слова твои дышат сердечным огнём.

— Захвалил ты меня. Ну уж что там, приятно!
Я совсем позабыл: ну-ка, быстро к столу.
«Наурызом-коже» угощу тебя знатно
И с кумысом тебе принесу пиалу.

— Что греха-то таить, я — гурман по натуре,
«Наурызом-коже» ты меня  соблазнил.
Пусть обжорство вредит нашей стройной фигуре,
Ну, а как устоять? Устоять нету сил!


Ох, Аруш, извини, мне идти нужно срочно.
Вон, красавицу видишь в толпе, ну вон там?
— Красота неземная, скажу это точно,
Горделивость во взгляде и царственный стан.

— Что, знакомая что ли, а может, подруга?
Да какая мне разница, ты же знаком.
Да, подруга важна, но нельзя и без друга,
Дай тебя угощу хоть парным молоком.

— Молоко подождёт, дай цветы полевые,
Я вручу ей всего лишь и, может, вернусь.
Отношения наши всегда деловые,
Я цветы лишь вручу и слегка улыбнусь…

— Ну конечно, конечно, тебе же виднее.
Не прощаюсь, надеюсь и попросту жду.
Ну, иди же смелее к своей Галатее,
Ну а я здесь пока подогрею еду.

 
Глава третья

— Приветствую тебя от всей души и поздравляю
С древнейшим праздником и вечно молодым.
Я очень рад, и вот торжественно вручаю
Цветы, взлелеянные солнцем золотым.

Как ты прекрасна — ты себе не представляешь!
Ты просто  юная  царевна красоты.
Ты всех мужчин своей красою восхищаешь,
Из них ведь каждый рад вручить тебе цветы.

И не цветы одни, а и весь мир в придачу,
Чтоб заслужить твою улыбку и твой взгляд.
А я вот тут слова одни лишь только  трачу,
Одеть пытаюсь фразы в праздничный наряд.

Но даже самым изощрённым в мире слогом
Не передать всей  тайной силы твоих чар.
И этот праздник был, конечно же, предлогом,
Чтоб я тебя здесь ненароком повстречал.

— Привет, привет, мой друг, и с праздником, конечно.
Спасибо за цветы,  красивые слова.
Их говорить ты можешь  складно бесконечно,
И от похвал твоих кружится голова.

Но в этот праздник похвалы всегда уместны
И пожелания удачи и добра.
Ведь нашей искренности розы так прелестны!
И так прекрасна наша щедрая душа!

Навруз нам души от недугов исцеляет,
Ведь с ним веселье  входит  гостьей в каждый дом.
И в сердце горечь неудач как дым растает,
А счастье станет вдруг  диковинным цветком.

Но я не верю тем мужчинам, что стремятся
Весь мир любимой, между прочим, подарить.
Они  эффектными  стремятся показаться,
Чтоб лишь себя, любимых, больше возлюбить.

Вот ты мне книгу посвятил стихов прекрасных,
И между нами ведь не только дружба есть.
О, сколько прошлое хранит мгновений страстных!
И дум об этом передумано – не счесть…

При всём при этом ты не взял меня бы в жёны.
Зачем тебе такой ответственности груз?
Тебе приятны одиночества законы
И ты задумчив даже в солнечный Навруз.

—  Моя красавица! Ты судишь очень строго,
Я призван небом воспевать твою красу.
И я о нас, поверь мне, думал очень много,
И думы эти я в душе своей несу.

Что дать тебе могу я — сказочная дива?
С тобою принц прекрасный рядом  должен быть!
Чтоб в твоей жизни всё сложилось бы красиво,
Чтоб каждый день могла ты жить и не тужить.

А я, как ветер из степи, — непостоянен.
Я одиночество пью жадно, как вино.
Возможно, я сейчас и скучен, и банален.
Мне жизнь не сделать как красивое кино.

Но для меня ты всех прекраснее на свете,
Ты идеал, который в жизни я нашёл.
Я за тебя прочту молитву на рассвете,
Чтоб неудачи дух тебя бы обошёл.

Чтоб красота твоя с годами не тускнела
И каждый день тебе бы радость приносил.
И чтоб душа твоя от счастья чаще пела,
И я с годами был тебе бы также мил.

—  О мой поэт! Ты же в утопиях витаешь —
За всё по жизни нам приходится платить.
Ты о прекрасном счастье  для меня мечтаешь,
Но вот себя навек не хочешь подарить.

Да, знаю, милый, не нужна тебе обуза,
Тебя свобода может только  вдохновлять.
Но мы во власти солнцеликого Навруза,
Давай же праздник будем вместе отмечать.

— Давай сейчас поедем прямо в «Ла Ваниле»,
Кафешка   стала нам, по сути, ведь  родной.
Там как в большой, уютной, солнечной квартире,
Ну, а за окнами всё город  суетной.

Мы, как всегда, там эскимо с тобой закажем,
Ну а лимонное пусть будет на двоих.
И, улыбаясь, мы друг другу тихо скажем:
«Навруз священный – одари детей твоих!»

— Вдохновенны слова твои, лучше не  скажешь,
Только ехать не хочется, вот же кафе!
И вкуснятину здесь без проблем ты закажешь,
Я хочу заказать почему-то суфле.

Просто праздник в разгаре. Зачем удаляться
От гулянья народного  в тихий уют?
Танцевать лучше будем, и петь, и смеяться.
Наше место сегодня, конечно же, тут.

— Как всегда, ты права! Я с тобой соглашаюсь.
Пусть от праздника прячутся лишь чудаки.
Я вон тем шашлыком, не шутя, соблазняюсь,
Этот  вкусный шедевр сделан с лёгкой руки.

Ну, вот мы и на месте, кафе  — то, что надо.
Так давай же присядем, в ногах правды нет.
Как прекрасно журчание струй водопада,
И какой здесь приятный рассеянный свет…

Мы закажем сейчас шашлычок бесподобный,
А потом крепкий чай  и лимон с сахарком.
И десерта шедевр будет пышным и сдобным.
Да, лимон пусть ошпарят крутым кипятком,

Чтобы запах его повышал настроенье,
Чтоб, как солнечный зайчик, наш стол украшал.
Ну, а вот и шашлык, началось объеденье,
Час заветный сейчас для гурманов настал.

— Что, обжоры мы, что ли?! Помилуйте, сударь!
Будем сдержанны мы и в еде, и в питье.
Лучше в танце покажем задорную удаль,
А излишества в пище  ведут в забытье.

— Как начнём веселиться — ищите управу,
Ох, как я бы сейчас разудало сплясал!
Чтобы враз музыканты подбавили жару,
Уверяю, мне тесен стал этот бы зал.

О, как ты улыбнулась сейчас необычно!
Будто чем-то тебя я сейчас удивил.
Я хочу, чтоб во мне было всё непривычно,
Примитивность в душе — словно грозный тротил.

— А давай мы сейчас счастье тоже закажем,
Это блюдо пусть будет одно на двоих.
И ещё мы сейчас вновь торжественно скажем:
О, бессмертный Навруз! Мы на крыльях твоих!