Карельские каникулы. 2 часть

Отчаянные рыболовы
Первым из основных удовольствий, которые мы хотели получить в этих краях, была рыбалка. Петрович к ней тщательно готовился, сказав нам, чтобы мы сами об этом не беспокоились. Наверное, эта сосредоточенность и любовь ко всем эффектам и игрушкам рыболовов, сделали своё чёрное дело. Он забыл подготовленные для нас крючки, грузила и блесна. Из этой ситуации был простой выход – заказать покупку недостающего хозяину. Но наш Петрович был не так прост, чтобы решать проблемы таким лёгким способом. Он стал снимать со своих спинингов оснастку и прикреплять к удочкам. Часами он сидел на кухне прямо у входа, забыв одеть очки, пытался вставлять леску в микроскопическое колечко, потом из хвостиков делать узелок. Пытался он привлекать и нас с Верой. Он держал огромными пальцами какие-то концы лески так, что было не видно куда вставлять и что обкручивать. По интуиции мы попадали в колечко, но вот узел из мелких вертящихся хвостиков каким-то особым поворотом мимо его конечностей без нормального объяснения не получалось сделать. Что-то у него падало.  Мы не понимали, что искать. Весь процесс сводился к правилу «Поверни туда – не знаю куда, найди то – не знаю что». Когда мы поняли безрезультатность своей помощи, занялись своими делами. Правда, вечером на полу у входа обнаружили валяющимися два мелких крючка, на которые мы могли наступить.
Самым отчаянным поступком был сбор лодки. Оказалось, что лодка была не подготовлена к спуску, она валялась в сарае, и как потом оказалось, требовала ремонта. Хозяин узнав, что едут люди старшего возраста, решил не говорить, что на ней вообще нельзя выходить на Ладогу, потому что был уверен, что мы её до берега не донесём. Это не маленькая надувная лодка, а именно огромная, с деревянным дном, предназначенная для хождения с мотором. Только дно лежало отдельными частями рядом. Мимолётно хозяин бросил фразу, что начинать надо с кормы, а потом показал насос и повёл показывать места спуска на воду.
Наши уговоры вызвать хозяина в выходной день для сбора и доставки лодки на воду могли повлиять на внимательного и заботливого командира, который знал, что я получила месяц назад серьёзную травму грудной клетки, а Вера надышалась креозотом и заболела… Но это был не тот случай. Наше самочувствие меркло на фоне его моторчика вместо сердца. Если ему в чём-то отказывали, он сильно нажимал, рассказывая и смакуя при обсуждении планов, что чаще случалось за столом, описания своих 4 операций на сердце. Особенно ему нравилось, как умер Сопчак, и ему хотелось также отличиться. Поэтому его распоряжения выглядели как последние просьбы умирающего, а разговоры сводились не к обсуждению дальнейших планов, а о философских взглядах на смерть. Эти происки бесов, что явно водились в камышах у дома, мы пытались пресекать, предлагая посильные варианты отдыха. Но он стал упорно один собирать дно, и нам пришлось в этом участвовать, так как дно не вставлялось. Особенно не поддавался последний элемент у носа. Всего несколько миллиметров не хватало. Всё было прижато тесно к краям, а никак не было возможности мытьём и катаньем его втиснуть. Стали использовать принцип «домика», поднимая предыдущие стыковки. Это не помогло. Тогда решили наоборот идти от носа к корме, ведь самое сложное – установка последней детали. А у кормы деталь была ровной, её легче было втиснуть. Мы тянули, ложились на баллоны, нажимали на дно, сдували… После 3 часов мучений дно кое-как чуть возвышаясь в нескольких местах домиком вошло в резину. Мы поняли, что дно явно не от этой лодки. В корме и носу не хватало примерно 5 мм. Потом обнаружили, что пробка для откачивания воды, как-то странно не плотно закрыта. Петрович оглядел её и сразу обвинил, что я её сломала. Такие обвинения звучали 3 раза. Хотя я ничего не трогала, но Петрович всегда сходу делал меня объектом обвинений в неисправности лодки. Сначала он обвинил, что из-за меня не работает вентиль, потом насос, а теперь и пробка. У меня есть своя лодка, на которой я хожу с детства, и как раз до нашей поездки мы на ней прогулялись по Вуоксе. Петрович остался в сарае и потом заявил, что пробку починил, вентиль работает. Он накачал лодку свыше меры и в очередной раз обвинил, что вентиль не держит воздух, баллон сдувается из-за того, что я его сломала. Такой подход он объяснил тем, что во всём всегда виноваты женщины. Обвини – и не ошибёшься. Что он и делал весь наш совместный отдых.  Добавив к данному правилу ещё одно – женщина должна смотреть в рот мужчине. Только потом, после наших злоключений на рыбалке, хозяин признался, что знал об этих неисправностях лодки.
Пока он возился в сарае, я решила обследовать две протоки, которые показал хозяин, потому что они показались мне не подготовленными к отплытию. Надев резиновые тапки-мыльницы, которые используют для плаванья, пошла изучать пути в камышах. Ближайшая протока находилась в 7 минутах ходьбы, до другой нужно идти минут 20 или переходить по бревенчатому мостику. Зайдя в первую протоку, обнаружила ледяную воду, наличие которой объяснялось ручьём и родником, расположенными рядом. Протока была узкая, мелкая и заросшая. В резиновых сапогах по такой не пройти, так как уровень воды чуть ниже колена. Шириной она как расстояние между плечами. Идя по ней, я не смогла дойти до конца камышей, так как стало сводить ноги уже после 3 минут нахождения в воде. Тогда остался только вариант дальней протоки. Мостик к ней оказался хлипким, скользким и узким. Пройти по нему, неся лодку, можно только по одному. Вставал вопрос, как нести лодку втроём. Если по тропинке можно использовать тележку, то здесь это невозможно. У самой протоки тоже были дефекты: начало её сильно затянуто илом и травами. Ноги затягивало, идти по ней было тяжело. Так как она тоже оказалась мелкой, то садиться в лодку предстояло не с берега. Рядом стояли старые дряхлые мостки, у которых рухнули некоторые части. Значит, посадка будет делом нелёгким. Придётся посадить 140 килограммового Петровича с берега и тянуть лодку. Не застрянет ли она? Можно ли оттащить на глубину, не увязнув самой? Вопросы решали уже на месте, так как до посадки пришлось спорить с Петровичем, который пытался заставить нас согласиться на его вариант движения по ближней протоки. Аргументы о ледяной воде и узком проходе, по краям поросшем густой осокой, его явно не волновали. Не ему же тянуть лодку. Только ультимативная стойкая позиция нас двоих поубавила его пыл.
Рыбалка по принципу «Один держу, на другой смотрю, третий мерещится…»
Итак, мы взялись за лодку, повернув её боком. Вера несла за петлю в носу, я за рычаг чуть дальше, а Петрович за корму. Поэтому мостик мы прошли по одному друг за другом. Пока мы ходили за вещами, Петрович сел в лодку и теперь стонал, что пришлось коленями встать на баллон, от чего заболели ноги. Я удивилась такой посадке в лодку у берега, так как при его комплекции обычно пристраивают пятую точку на сиденье, а потом подтягивают ноги. Заметили мы наличие в лодке воды, уровень которой не превышал дырки с пробкой. На удивление, удалось протолкать лодку к более глубокой воде без особых проблем. И мы отправились в наше первое путешествие вдвоём без Веры, которая заболела, растапливая баню. Петрович очень не хотел уступать свою роль гребца, но иногда без этого было невозможно. Мне он дал удочку, а сам закидывал спининг. Подобравшись к ближайшему острову, мы нашли его слишком заросшим тростником. Подхода к берегу не было видно. Встали на якорь у зарослей, выбрав место для ловли: я на удочку, Петрович – на спининг. После третьего замаха в сторону камышей крючок зацепился за тростник под водой. Он стал тянуть за леску, и лодка стала приближаться к месту их союза. Так как сцепка была у самого дна и не получалось вырвать тростник, пришлось, сильно наклонившись за лодку, орудовать в воде, иногда царапаясь о крючок. После удачного освобождения следовал очередной неудачный замах. Теперь освободить крючок было ещё сложнее, так как он вцепился в стебель глубже. При травме груди это была непростая операция, вовсе не «Ы»,  а что-то вроде «Архимедовы штаны могут быть любой длины». После этого требовался отдых. Тогда решили искать выход на «новую землю», огибая  остров. Заметив, что камыши стали реже, решили двигаться напролом. Так мы случайно оказались в небольшом заливчике перед стоянкой. Подход к берегу был песчано-каменистый, что нам сразу понравилось. Без проблем подошли близко и вылезли из лодки. Тропинка вела к месту стоянки, где на камне при входе стоял особый символ этого лагеря рыболовов – сапог, с вырезанной передней частью. Видимо хозяин его искал пару, чтобы получались калоши со шпорами или рыбацкие открытые резиновые тапочки для летнего хождения по воде и суше.   Здесь имелось всё необходимое для остановки: стол, скамья, выровненное место под палатку, костровище, обложенное камнями. Даже стоял трон, сделанный из пня. Видимо, когда рыбак прибывал один, то он садился на этот трон и чувствовал себя царём. Дальше стоянки никто не ходил, потому что не было ни тропинок, ни следов. Карабкаться надо было в горку по куче скользких валунов и хвороста между ними. Ставя ногу на камень, можно было соскользнуть и потерять равновесие. Между камнями расстояние было мало и нога проваливалась в хрустнувшую труху бревна. Выбор был один – идти по нескользкой части камней. Вверху и в сторону нашего садоводства почва стала безопасной, но приходилось обходить бурелом. Влево тянулся лес с соснами и осинами, справа виднелись камыши. Мы пошли влево. В одном месте кусты стали редкими и можно было выйти на берег напротив нашего дома. Камыши там были, но стояли небольшой полосой, которую можно было пройти, сократив расстояние от причала, то есть не огибая остров. Пока я рассматривала новый выход на сушу и вешала на дереве отметку, чтобы увидеть её над камышами, Петрович исчез. Я кинулась влево, куда мы шли. Стала кричать, но он не отзывался. Я быстро двигалась до конца острова, и вдруг попала на море лисичек. Так как это было неожиданным, то пришлось снять куртку и использовать её как мешок, набивая и карманы грибами. Петрович продолжал молчать. Пришло в голову, что он вернулся к лодке. Опять пришлось идти по опасному пути с валунами и брёвнами, но уже спускаясь вниз, ведь стоянку до последнего не было видно. Потом опять обратно, но расширяя зону поиска. Пробегав около часа с криками, решила, что мне самой надо успокоиться и подождать на стоянке. Искупавшись и сделав фотосессию, продолжала периодически подавать позывные. Когда с момента исчезновения прошло 1,5 часа решила обходить берега кругами. Теперь круг надо было сделать вправо, где самая топь и непроходимые ветви и брёвна. Перелезая через бурелом, продолжала кричать. И через полчаса услышала робкий ответ: «Эй!». Долго шла туда, где услышала этот голос. И увидела Петровича на пне, сидящего ко мне спиной. Он обернулся только тогда, когда я уже подошла. Посмотрел на меня хитрым взглядом и сказал: « Веришь, что я заблудился?» Конечно, идти по бурелому ужасно тяжело  и можно было устать, но заблудиться невозможно. Тогда он показал кепку лисичек и сказал, что когда он устал их собирать, то решил позвать меня на помощь. Гордо объявил, что только он один умеет находить лисички, не даром его с детства называли главный «лиснюк», то есть специалист по лисичкам и другим грибам. Поэтому он и не откликался, желая доказать своё звание. У меня уже был занят пакет лисичками, а другой тары не было, к тому же они были везде на острове, только вопрос стоял не в их сборе, а как спасти Петровича. Пришлось опять идти по опасным валунам и бурелому, брать куртку, какие-то пакеты, и так много раз, собирая грибы и относя и высыпая на стол стоянки. Петровича было не остановить. Даже аргумент, что он похож на любителя азартных игр, не возымел действия. Ненасытное желание, чтобы я обобрала весь остров, взяло верх в его натуре.
Он устал, собирая свою первую кепку, поэтому ходил и указывал, где собирать, и контролировал процесс. Пошло соревнование на то, кому станет плохо раньше, или кто получит травму первым. Взывать к совести было бесполезно! Когда мне надоел этот шантаж, то я вернувшись на стоянку, стала заниматься поиском места, где их везти в лодке. Пришлось вытащить все свои вещи из огромного мешка и положить на дно в нос лодки, где было мокро, а в него свалить все лисички. Я была готова к отправлению, потеряв сухую сменную одежду. Долго ждала Петровича, выходила смотреть, как он кружит вокруг мест с лисичками. Хотелось одного – отплыть. Дальнейший путь нам был понятен, только вечером ветер усилился и на волнах появились барашки. Теперь плыть пришлось долго, выставив удочки и забрасывая спининг. Но рыбы не было. Только одна одинокая чайка кружила рядом со стоянкой. Подъезжая к камышам, Петрович решил, что надо идти в протоку, которую он наметил, а мы ему не дали разведать. Его невозможно было переубедить, так как Веры не было. Пройдя ряд редких камышей вдруг услышали треск – сломалась уключина. Теперь предстояло плыть, гребя вдвоём, орудуя вёслами на весу. Вошли в узкую, но длинную протоку. Она была так мелка и в зарослях осоки, что приходилось отталкиваться от дна по очереди. Скоро это стало напоминать волок. Предложение о выходе из лодки постоянно отклонялось. Так гребли около часа. Когда протока ещё сузилась, то я выбралась из лодки, чтобы тащить её. Но Петрович не лыком шит, он решил пересесть со средней скамьи назад. Сделал это неправильно, не держась за баллоны и скамьи. Пока я обходила лодку, чтобы понять, за что тянуть, он отклонился сидя на задней скамье лодки и упал спиной на корму. Сесть нормально он не мог. Я тоже не могла поднять его из положения сидя-лёжа. Вроде бы он сидит, но откинувшись назад и ушибов нет. А вес 140 кг? Пришлось предложить тактику повернуться на бок на борт и попытаться перевернуться на живот, а потом повернуть ноги за лодку и вылезти. Это удалось. Оставалось только около 100 метров до берега. Сможет ли он без лодки идти или будет опираться на неё? Когда вопрос решился, что он дойдёт без лодки, пришлось рвать когти, ведь вода студёная от родника сказывалась. Пулей пронесясь с лодкой по последнему маршруту, иногда увязая в иле и вырывая обувку у глины, ложась на баллон лодки, с радостью выскочила на берег, ощущая, что все живы. Петрович шёл в резиновых сапогах и только в одном месте зачерпнул ключевой водицы, отделавшись лёгким испугом. У меня только одна мысль при счастливом возращении стала чёткой – больше на такую авантюру не попадаться. Всё хорошо, что хорошо кончается… Местные расспрашивали, как наша рыбалка, сообщив, что в этом году и у них плохо с уловом, так как более 200 чужих лодок было замечено в их местах ловли. Я не очень расстроилась этим словам, потому что радовалась  возвращению. Море грибов Петрович сразу записал себе в заслугу, рассказав, что все лисички нашёл он. Поэтому и распоряжаться ими будет он. Мы праздновали лисичковую рыбалку, вкушая несколько дней блюда из грибов, от заливного с агар-агаром до молочного итальянского, сделанные Петровичем, но самым вкусным было жаркое, которое мы с Верой сделали сами. Чуть позже, гуляя по тропе вдоль берега, где нет садоводств, мы обнаружили похожие залежи лисичек. Их сбор был приятен и не опасен. К тому же в 25 минутах  от нашего обитания при хождении по тропе мы обнаружили прекрасный пляж для купания, медитаций, творчества и пения. Но об этом райском уголке расскажу в другой раз…