Беговая

Пахло в комнате ванилью.
Сквозь гардины падал свет.
А на кухне за стеною
Часто был готов обед.

В ромбик старые обои
Износились по углам.
И стоял в трюмо за дверцей
Рижский дедушкин бальзам.

Коридор - квадрат пространства.
Из него на кухню ход.
За стеною ипподрома
кони мчались целый год.

Это наша Беговая.
На полу скрипит паркет.
Пролетело за окошком
с той поры немало лет.

На шкафу маца в газете.
На плите стоит бульон.
Мы с Натуськой просто дети.
И не давит груз времён.

Всё вокруг светло и чисто.
Мир за окнами большой.
И бульон потом к обеду
добавляется лапшой.

Арка в доме и ступени.
Через арку мы насквозь
проходили прям к подъезду,
где спокойно нам жилось.

У подъезда слева место,
где машину мыл отец.
В 90-х это было.
Но всему пришёл конец.

В доме не было балкона.
Первый наш этаж высок.
Седина с тех пор укрыла
Белой краскою висок.

А у сквера - голубятня.
В сквере памятник стоит.
До сих пор, подчас, мне снится
этот мрамор и гранит.

Дед мой Азик был весёлый.
Что ни день, то анекдот.
На площадке перед домом
мяч гонял соседский кот.

Помню дом стоял чуть слева,
но потом пошёл под снос.
Новые многоэтажки
вскоре встали в полный рост.

Помню я проход к "железке"
мимо старых гаражей.
В "Темпе" нам кино крутили
про сестричек и пажей.

А за этим кинотеатром
мы играли в "городки"
Разбивали вдрызг фигуры
наши меткие броски.

Помню булочную нашу.
Покупали свежий хлеб.
Баба Зина варит кашу.
Ничего вкуснее нет!

Каша манная с изюмом.
Добавляется ваниль.
Вот и запах, о котором,
Я Вам выше говорил!

А на кухонке в пять метров
холодильник у окна.
Из него, сквозь веток стену,
площадь с улицей видна.

Там аллея Беговая
выводила на шоссе.
Дом ажурный знаменитый
на аллее той в конце.

И текло рекою время.
Я со временем взрослел.
Но всегда на той квартире
находил я кучу дел.

То ловил волну в "Регонде",
то ходил на ипподром,
то себе я строил за'мок
под обеденным столом.

Жил я с мамой недалече.
Иногда ходил пешком.
И по улице соседней
часто бегал с молоком.

Это бабушка, бывало,
посылала в магазин.
Там ещё стоял у входа
и точил ножи грузин.

Беговая, Беговая...
Помню детства каждый шаг.
И сейчас я там бываю.
Только многое ни так.

Изменился местный облик.
Стал закрытым ипподром.
И уж мал, наверно, за'мок
в той квартире под столом.

Телевизор был на ножках.
Чёрно - белое кино.
Пел Бернес с пластинки старой.
Как же было всё давно!

Залезал на антресоли.
(Справа в комнате они)
И любил смотреть, как светят
на гостинице огни...

До сих пор тепло я помню
самых - самых милых рук.
Обнимали очень крепко.
Ведь я был любимый внук.

Позже дедушки не стало.
Дом тогда осиротел.
Я из армии за месяц
До событий прилетел.

Я не знал, что расстаёмся
мы навечно с ним тогда.
Ну а вскоре развалилась
наша крепкая страна.

Пошатнулась вся основа,
что держала столько лет.
Строчки в стих ложатся снова,
хоть давно со мною нет:

Ни страны, ни ипподрома,
ни старинного трюмо...
Да и в "Темп" давно не крутят
Чёрно - белое кино.

Газировки нет любимой
и киоска на углу.
Только памятью своею
вспомнить я о том могу.

Вдоль дороги шли трамваи.
Двадцать третий был маршрут
Рельсы здесь давно убрали
и обратно не вернут.

Но печалиться не надо.
Жизнь по прежнему течёт.
И гоняет так же мячик
по двору чернявый кот.

Просто время изменилось.
(жанр таков у всех времён)
Я в родную Беговую
до сих пор, друзья, влюблен.