Рубцовский костёр - 6

  Многое еще вместили в себя три дня в Николе. Утром 30 августа Галина Алексеевна Мартюкова повела гостей по селу. Ведь здесь больше двух десятков домов, административных зданий, связанных с жизнью поэта и с историей созданий десятков его стихотворений. Но не менее важно, что его присутствие помнят берега Толшмы, пыль улочек, берёзы, погост, храм Николая Чудотворца, омут, канал… Поэтому я снял обувь и босиком, по-мальчишески, ещё раз прогулялся в одиночестве по деревне, ставшей для Николая Рубцова настоящей родиной. Ноги купались в тёплой росе, июльская истома стояла вокруг. Брёл на погост, что «на том берегу» и неназойливо перелистывал в памяти любимые строчки его стихотворений. Но лейтмотивом дней стала «Старая дорога», песня июлю. Как-то я написал о нём так:
  «Июль – убаюкивающая колыбель вечности. Растворения человека в мире остановившемся, оцепеневшем, переполненном ровного гудения жизни, за оболочкой которой порой так остро переживается человеком собственная малость.
  Утро. Монотонно покачиваются травы под монотонное гудение пчёл, шмелей, мух. Убаюкивающе шумят берёзы. В глубоком небе стоят неподвижно игрушечные ватки облаков. Тебя забирает целиком сладкая тоска общего дурмана и забвения. Тёплый ветерок бережно ощупывает застывшее лицо мира. И вдруг – щипком, уколом что-то равнодушно-вечное обращается к тебе самому. Всё личное, твоё, суверенное, неповторимое перегорает в печи июльского утра ли, дня… Забирается, обезличивается. Даже перед раскрывшимся во всей красоте звёздным небом не испытываешь подобного чувства. Единственные секунды, минуты, часы, когда хочется вырваться из общего, войти в самого себя, обрести тёплую оболочку тела и дыхания души. Как живая, единичная клетка, отпочковаться и жить сокровенно, понимая свою особость. Часы, когда кто-то стирает с тебя без остатка весь пласт нажитого, человеческого, что от культуры, от опыта личной жизни и общей. Тебя изымает из цивилизационных одежд и обращает в отстранённую от себя самого песчинку»…
  Но в этот день не было такого «изымания». Рядом был Рубцов и огромный, безразмерный день июля с общением, встречами, концертами…
  И после обеда нас ждал на берегу Толшмы Рубцовский костёр. Это место, где в начале августа 1964 года поэт встретился со своими друзьями – Иваном Серковым и Сергеем Багровым. А осенью незабываемые дни встречи родили стихотворение «Прощальный костёр». Это событие и легло в основу традиционных литературных встреч «Рубцовский костёр на Толшме». Его участники (почти все!) и слушатели, и участники памятного многочасового действа. Звучит на празднике и песня «Прощальный костёр». Горит костёр, все угощаются необыкновенно вкусным чаем с домашней выпечкой, поют, читают и танцуют. Непогода 29 июля изменила планы организаторов, и праздник прошёл не вечером, а днём, и был ограничен по времени.
  Но… всё бывает когда-то впервые! Никто не ушёл с Толшмы и костра расстроенным. А вот побыть тут подольше, наверное, хотелось многим. И ещё петь, и ещё читать Рубцова, и ещё общаться. Спасибо Николаю – нашему великолепному костровому – за заботу, за чай, за печёную картошечку! Остатки он щедро отсыпал нам в пакет, а Марина Николаевна Кошелева поджарила нам её на вечерние посиделки, сдобрив массой дополнительных вкусняшек.
  А вечером нас ждал концерт в местном клубе. Мне он очень понравился. Мы, гости Костра, угадали в этом году на 50-летию Дома культуры в Никольском. А мне казалось, что я окунулся в атмосферу своей деревеньки с её самодеятельностью, простотой, искренностью, необыкновенной добротой и отзывчивостью зрителей! Зал был полон, концерт большим, насыщенным и разнообразным. И меня ничуть не обидело, что на нём не акцентировалось внимание на имении поэта: каждому овощу своё время и место.
  Ненадолго заглянули и в школу имени Н.М. Рубцова. Богатый школьный музей поэта, его любимые берёзы на стенах третьего этажа, панно «Тихая моя родина»…
  Гулкие шаги в пустой летней школе.
  В этот же день в музее «Журавли» центра «Бирюзовый дом» гостей принимала Марина Николаевна Кошелева. Она проводит разнообразные культурные мероприятия, встречи. Дом этот давно уже часть большого культурного пространства на Тотемской земле, связанной с именем Николая Рубцова. Дано и мне было сказать немного о книжечке Марины Николаевны «Бунин и Рубцов». А фрагменты её будут опубликованы в нашей литературной газете.
  Никогда ни я, ни мои новые друзья и знакомые не забудем и доброго угощения на щедрой на урожай усадьбе Мартюковых: мёд, чай на травах, варенья, наливки. А разве забудешь теперь исцарапанный медведем старый «Запорожец»! Теперь он – достопримечательность их дворового участка. Возвышается памятником в садике. А за оградкой, за густыми травами, подступающими к Аникину Починку, – гряда холмов, столь любимых поэтом.

Здесь каждый славен – мёртвый и живой!
И оттого, в любви своей не каясь,
Душа, как лист, звенит, перекликаясь
Со всей звенящей солнечной листвой,
Перекликаясь с теми, кто прошёл,
Перекликаясь с теми, кто проходит…
Здесь русский дух в веках произошёл,
И ничего на ней не происходит.
Но это дух пойдёт через века!

  Вот бы так всё и случилось…
  Наверное, правильно это, что наши дни на земле Рубцова завершились посещением дома-музея «Русский огонёк» и лицезрением восхитительных просторов, где – «какая жизнь отликовала, отгоревала, отошла!»
  Ощущение близости, правды, истоков. Глубинное присутствие поэта.