Титьки

Жила в нашей деревне девка одна. Девка как девка. Из себя ладная. Всё при ней. Умом светла, на лицо бела, на язык остра, телом стройна. Одно плохо — титек у неё не было. У ровесниц-то уже полны пазухи, а у этой — два прыщика…
Девка по этой причине сильно кручинилась. И что только не делала! У матери из опары тесто таскала да ела. Вспоминала, как мать в детстве её строжила: мол, не ешь сырого теста — титьки вырастут! Сколько она того теста съела, а титьки так и не выросли.
В бане, опять же, грудь парила. А чё ино? Старики всегда говорили: мол, баня моет, баня правит, баня на ноги поставит. Словом, от всех напастей людских средство. Однако, тут не помогла. Не растут, окаянные!
Парни по этой причине её стороной обходили. А уж свататься — упаси господь! Женишься на такой, детишки пойдут… А чем детишек-то кормить будет?
Подружки, опять же, нет-нет, да и брякнут сдуру слово обидное про титьки-то. Не со зла, конечно. А девке-то всё одно обидно да горько…
Прознала девка как-то про старуху одну - травницу. Живёт далече, да всяку хворь лечит. Поди-ко и девкиной беде поможет? Собралась девка спозаранку, пестерь за спину закинула да отправилась за три деревни, за два села на дальнюю заимку к старухе-ведунье.
Дала ей старуха склянку с зельем да наказала: мол, каждый раз после бани по три капельки в тёплой воде растворять да в грудь втирать. Через годик, мол, титьки-то и вырастут. Да поболе, поди-ко, чем у подружек-зубоскалок. С тем девку и восвояси отправила.
Идёт девка обратной дорогой через лес. Подустала, конечно, в пути-то. Да ещё размечталась, идучи, о будущем своём счастье. Идёт, под ноги не смотрит.
Споткнулась о корень, пала ничком, растянулась во весь рост на земле аккурат на бережку лесного озерка. Склянка с зельем из пестеря выскочила, о камень прибрежный разбилась — всё снадобье в воду вылилось!
У девки от такой беды аж разум помутился. Кинулась со всего размаху в озерко — топиться, значит, с горя удумала. Да куды там! Озерко-то маленькое, мелкое — курице по колено. Не утонула, стало быть. Вымокла только вся да изгваздалась в тине.
Выбралась девка на берег вся мокрёхонька. Сидит на берегу, ревмя ревёт, сопли со слезами да тиной по щекам размазывает. Ревела, ревела, чует — задыхаться стала. За грудь руками схватилась, а там… Титьки! Да такие, что чуть рубаха по швам не расползается при каждом вдохе.
В деревне таким переменам в девке шибко дивились. Она, вишь, не утаила, что с ней приключилось. Некоторые поначалу чурались даже: мол, колдовство всё-таки. А потом ничего — привыкли. Деревенские девки, молодки и даже бабы мужние сами на то озерко бегать наладились. Купались в нём. Украдкой, однако, чтобы другие не проведали.
И ведь что интересно! У иной бабы за пазухой и так богато. А всё равно в воду лезет. Уж така, видать, бабска натура — всё ей мало. Надо, чтоб ещё поболе было…
А ещё, слышь-ко, некоторы мужики на озерко бегать стали. Тоже, значит, чтобы подросло… Ну, сами знаете, чё…
Выросло чё у деревенских мужиков да баб, про то нам не ведомо. Бабы свои титьки кому ни попадя не показывали. Мужики тоже своим хозяйством не хвастались. Так что, не слышно было в деревне, что у кого-то чего-то прибыло…
А девка в тот же год замуж вышла. За стороннего жениха, правда. Своих-то она на дух не переносила за то, что прежде ею брезговали.
Озерко лесное с той поры Титечным прозывается. Местные девки-бабы, когда аргаются да титьками меряются, посылают друг дружку на Титечно озеро. А мужик под горячу руку подвернётся, так и его туда же…