Монолог на детской площадке

Елена:
Мама… Мамочка… Еще вчера мы с тобой шутили и смеялись… Смеялись, несмотря ни на что… смеялись… несмотря на леденящий страх, голод до судорог, темноту и вонючий холод переполненного подвала нашего прекрасного дома… Я имею в виду, прекрасного - в прошлой жизни…

Мама! С тех пор, как все началось, я поняла, насколько незначительными были тогда наши ссоры... Разногласия по пустякам отнимали столько сил!.. "Должна ли Мила знать о моем разрыве с Антоном?" Или: "Что подарить на день рождения этому надоедливому придурку Грише", который никогда бы не открыл подарок, если только не знал, что в нём находятся деньги, а ты была против денежных подарков, потому что считала их неэтичными…

Он не хотел идти в подвал… Он упорно отказывался выходить из своей квартиры, ругаясь и говоря, что не собирается убираться со своего места только потому, что этого хочет так называемый «Русский мир»…
Мама…. Я никогда не забуду твои глаза, когда мы нашли его на кухне… распластанным на полу рядом с холодильником… без лица…
Душераздирающий крик застрял у тебя в горле, и… ты потеряла голос на неделю…
В этот момент я поняла, как ты его любишь.

Мы похоронили Гришу здесь, на детской площадке. На детской площадке, рядом с костром, на котором вынуждены были готовить еду… Мы думали… мы надеялись, что после того, как его перезахоронят в братской могиле, новых крестов здесь уже не будет.
После этого ты отказалась говорить по-русски… Забавно… До войны ты не хотела говорить на украинском. Ты говорила: «С какой стати я должна начинать говорить на ЭТОМ языке в моем-то возрасте?» Ты смотрела российское телевидение и искренне им верила. Все изменилось в один день…
Мама… Твой ломаный украинский был просто «великолепен»! Но твоё произношение было нашим, особенным. Потому что даже русский, на котором мы разговариваем, это наш, украинский русский!

Мамааа... Хоть мы все это время и жили в ожидании "прилётов" от наших гребаных "освободителей"... Я никогда не могла себе представить, что ты... ТЫ!..
Мама… Обещаю… Я не буду ругаться… Я НИКОГДА больше не буду ругаться… после войны… После… Теперь мне это необходимо… чтобы не сойти с ума... здесь… на нашей детской площадке, где…
где ты - в той, прошлой жизни - сидела на скамейке, качая коляску с внуком…
Как же ты была счастлива, когда Тимка родился! Каким долгожданным он был, и как светились твои глаза, когда ты впервые увидела его! Ты так комично предупреждала меня, что никогда не позволишь мне что-либо делать по дому. Ты будешь делать все сама, а я должна заботиться о себе, потому что "молодые мамы после 30 просто обязаны это делать, чтобы восстановиться." И ты, действительно, помогала. Особенно, когда его отец ушел от нас.
(ПЛАЧЕТ)
Ещё вчера... Мы шутили и смеялись... Смеялись и ... плакали. И я держала твои такие родные и такие уставшие руки в своих. А сейчас …
Я должна оставить тебя здесь... на детской площадке...

(К Елене подходит волонтер и напоминает ей, что автобус, эвакуирующий людей из разрушенного украинского города, должен отойти через минуту. Он аккуратно уводит ее от самодельного креста над свежей могилой).

Мама… Я вернусь. МЫ вернемся. Тим - отличный боец. Мы победим, и вы с Гришей, наконец-то, будете вместе.