Из книги Зерно Вознесения Дворец

                ДВОРЕЦ

  Очень скоро, через два с половиной года, на зачищенном от жилых домов очередном квартале, за трибуной поднялось неземной красоты здание. Для кого и для чего оно было построено толком никто не знал. Одни говорили, что это будет Дворец Конгрессов туркменских племён, другие – Президентский Дворец. Но главное было не в этих деталях.  Как и всякое новое здание, построенное иностранцами, Дворец стал носить имя Туркменбаши, и этого было достаточно, чтобы оно имело право на существование.

   Никогда ещё наш серый город не видал такой ослепительной красоты. Золотистый купол, вознёсшийся над беломраморным постаментом здания, походил на восходящее солнце. И всякому, даже не обладавшему поэтическим видением, во внешнем облике здания раскрывался символ белоснежной горы Фудзи с восходящим над ней солнцем. Но более одарённые видели больше и глубже. Отныне рождение нового дня наше, погрязшее в безвкусице человечество, должно вести не с японских островов и не с горы Фудзи, а с этого сияющего сказочной красотой Дворца. И сиять это здание будет не тривиальными солнечными лучами, коими, не удивишь наш постылый мир, а ГЕНИЕМ ВЕЛИКОГО ВОЖДЯ. Отсюда с этого Дворца, с золочёного купола гениальное сияние Вождя будет излучаться по всему миру, и это даст ленивому человечеству такой динамизм, такой скачок в развитии, который никому и не снился.

     Но получилось обратное. Дворец, как, впрочем, и многие здания, построенные турками, оставался пустовать, а государственные чиновники не торопились осчастливить человечество сказочным скачком в будущее. Не переселялся в него и САМ, видимо, решив, что человечество ещё не готово к его титанической деятельности. И пустующее здание, кроме красоты стало источать отчуждение, которое заставляло людей обходить его стороной, а голубей и ворон, обожавших подобные сооружения, пролетать мимо.

   У меня опять, после первых всплесков восторга перед этой красотой, начались творческие муки. Я снова почувствовал, что и этот «щедрый дар» турецких строителей своим кровным туркменским братьям требует не менее впечатляющего русского названия. А поскольку Дворец и Трибуна создавали единый ансамбль, то и название должно отражать это нерушимое единство.

  И опять мне стало горько и обидно за свой могучий и великий русский язык, из бесконечного разнообразия слов которого, никак не подбиралось одного – способного полностью выразить суть этого величественного ансамбля. В поисках заветного слова я изучил экономическую подноготную Дворца и узнал, что возводившие его турки, пакистанцы, ливанцы и прочие, получали за свою даже малоквалифицированную работу от 800 до 1500 долларов в месяц. В то время как русские высококлассные специалисты – врачи, учителя, инженеры, люди искусства и культуры – отдававшие все силы на становление туркменского народа, получают сейчас 15 – 20 долларов.

  Но как бы ни углублялся в экономические дебри, и здесь заветного слова-ключика не находил. И творческие муки скрутили меня с ещё большей силой. Не знаю, что было бы со мной, если бы однажды из меня заглавными буквами не вышло слово, которое я по привычке записывать всё, что из меня исходит, сразу таким же печатными буквами перенёс на бумагу: КРЕМАТОРИЙ. Я не знал, к чему и для чего оно, и какое отношение имеет к моим творческим мукам, и потому, повертев бумажку с записанным словом и так, и сяк, не нашёл ничего лучшего, как отложить её. Но слово это не отпустило меня, оно так настойчиво и даже зловредно стало пялиться на меня печатными буквами с чистого листка, что я позабыл прежние муки и стал испытывать новые – по поиску смысла этого слова.

  И тут меня осенило. О Господи! Как всё просто! Этот Дворец-сказка и в самом деле есть КРЕМАТОРИЙ. В этом и есть его главная функция. И мои разбросанные мысли обрели стройный ряд.

   В этом величественном, но пока ещё пустующем здании, на строительство которого ушло несколько сот миллионов долларов, было предано кремации благосостояние всех народов Туркмении. В его беломраморных топках сожгли и продолжают сжигать заработную плату первоклассных специалистов, пенсии пенсионеров, стипендии студентов. Его печи продолжают отапливаться завтраками для школьников и даже детей из детских садов. Через трубы этого КРЕМАТОРИЯ вылетело в небытие финансовое обеспечение народного образования и здравоохранения. Здесь дотла была сожжена туркменская культура и искусство. В инкрустированных хрусталём и золотом застенках предаются истязаниям для последующего сожжения гражданские права народов Туркмении, и их главное право – чувствовать себя хозяином на родной земле. В этих же сиятельных залах была замучена и предана кремации история, свобода слова и свобода печати. Без суда и следствия в царственных залах была казнена и предана сожжению, история, культура и язык русского народа. В этом здании казнится и сжигается всё, что составляет память и гордость народа.

   Несчастный туркменский народ, так долго страдавший от русского тоталитаризма, наконец-то нашёл чем заявить о себе нашему глупому миру своей неповторимой оригинальностью. Какому ещё народу удавалось построить такой величественный Дворец-КРЕМАТОРИЙ? Поистине, потомки ещё долго будут удивляться без аналоговому туркменскому уму. Так же долго будут восхищаться мудростью великого Вождя, сумевшего за короткий исторический срок вывести свой народ к вершинам лоботомной радости.

   И вот здесь я подошёл к другому слову, пока ещё мало знакомому для русского языка – ЛОБОТОМИЯ. В научном медицинском языке – это хирургическая операция по отделению лобной части головного мозга. Люди, которым такую операцию проделывали, впадали даже не в состояние слабоумия, а сознание овоща. Но такие процессы происходят в глупом западном мире.  Великий Вождь, который освободил туркменский народ от человеческого разума, дал этому явлению новый смысл.

   Зачем человеку напрягать мозги над смыслом жизни? Всё это пережитки тоталитарного прошлого. Из Ничто мы вышли и в Ничто придём. Зачем мучиться над осмыслением бытия   в промежутке между этими двумя Ничто.? Нужно промежуток превратить в Ничто, и тогда от смычки двух Ничто получится мир нескончаемой лоботомной радости. Это и есть истинное освобождение, до которого не додумался даже Будда.  Это и есть та нирвана, к которой так стремятся адепты Будды, и никак не могут дойти.

   И мне с новой силой раскрылось без аналоговое величие туркменского ума. Не надо мыслить, не надо пытаться познавать наш глупый мир словами, надо сиять радостью к жизни так, как сияют ею огурцы, помидоры, баклажаны, кочаны капусты. Всему надо учиться у Природы. И тогда жизнь превратится в сплошную и нескончаемую лоботомную радость.

  Подобная восхитительность пришла и ко мне. И я сознанием кочана капусты увидел поистине лучезарную картину туркменских торжеств, которая разворачивалась по случаю освобождения туркменского народа от ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА. И в этой лучезарной картине мне увиделось, как Великий Вождь с Трибуны РЕЧНОГО ВОКЗАЛА приветствует текущий под ним народ, освобождённый от денег, зарплаты, гражданских прав, печатных изданий и прочих тоталитарных ненужностей. И благодарный народ, сияя такой же помидорной радостью, несёт к дверям величественного Дворца-КРЕМАТОРИЯ ставшие ненужными образование, культуру, историю, и своё благосостояние. И только одна мысль ещё остаётся в не до конца просветлённом народе: нет человека – нет проблем, нет народа – нет проблем. Но скоро придёт и освобождение народа от самого себя. И тогда он сможет навсегда уйти в беспроблемное белокочанное счастье.

   Никогда ещё ни наяву, ни в воображении мне не доводилось видеть подобного апофеоза счастья, которое раскрылось передо мной. И я готов был пасть на колени перед величественной картиной туркменского вознесения, и я пал. Но пал не перед великим без аналоговым туркменским умом, а перед русским языком, сумевшем понять и донести до неразвившегося человечества баклажанное сияние мудрости Великого Вождя. 

                Ашхабад 1999г.