Август

Проще бы надо быть, забавы филолога нехороши:
отражай состоянье и трепет женской души.
В первую голову напиши,
что "уже холодная корочка вокруг сердцевины дня
синяя как отменный шифон, органза, топаз,
что сухая накипь листьев прилипает к бортам
тротуаров, что вновь тебе пирога
не дадут, пирог-то надо самой
и прочее всё самой,
дочери лет двадцати,
сыну выпускнику.

Надо бы на бегу
между логистикой, методичками, МФЦ,
изменившись в лице,
кризис переживать".

Но случилось же в феврале
или в начале марта,
что словно воздух густел,
и ржавый каменный цвет
штукатурки дома напротив
налился сиянием неземным.
Это время пришло,
история началась,
надавила на нерв глазной,
и стало трудно дышать.
Это нечеловеческий опыт был
мистический опыт был,
без мистики, без шарад,
без трюков и огоньков
в ясном свете к исходу дня
высшее здесь и сейчас.

Привычно пишут о ведах и рунах,
про национальный вопрос, –
это один вид избегания.
И благостная античность –
тоже попытка куда-нибудь убежать;
и зеркало, полное косметических процедур,
тоже конечно лжёт.
От вед и арийских рун
лекарств множество есть
 
(держись за физику
держись за греческий,
за Аристотеля, но не Онасиса,
держись за формулы
из литургических,
за воздух августа
и за оружие,
все обезумели
а ты держись).

Лекарств множество есть,
но вторгается синева
и прихмуренный неба взгляд.

Время, взятое штурмом,
через засеки прошло
требует свой кредит.