Дед александр

Деда  Александра Александровича  Астафурова  в деревне возле Каслей - не любили,
Да потому что, он и сам людей то не больно и жаловал.
И «не жаловал» – это наиболее безобидное, что можно было бы сказать про деда Александра.
Не любил он людей, ненавидел просто.
В этом мнение всех деревенских было про деда Александра единодушным.
 
Был она здоров, что твой холмогорский бычок:
Широченный  в плечах и спине и узок в бёдрах и высоченный что твоя коломенская верста  – многих мужиков в деревне
заставлял голову задирать, когда им случалось с ним заговорить. Заговаривали, на самом-то деле, нечасто,
потому как даже на приветствия при встрече он не отвечал, кажется.
Так, едва что-то буркнет в ответ
и даже глаза на человека не поднимет.
Вернее, не опустит, потому как – рост ведь у него ого-го.
 
Жил дед Александр то в самом центре деревни, в большом старом доме,
который, кое-кто это помнил, срубил ещё его отец тоже  Александр Астафуров .
Дом был огорожен высоченным глухим забором с высокими воротами,
за который заглянуть отваживались немногие,
потому как дед на расправу был зело крут.
 
Как-то летним вечером подвыпившие местные парни,
проходя мимо, на забор его залезли.
Из любопытства просто, чтобы хоть заглянуть:
как там живёт дед  Александр.
Он в окно увидал, вышел на порог с охотничьей двустволкой,
тоже – отцовское наследство, и, ни слова не говоря,
пальнул у них над головами.
Всё.
Больше деда Александра не беспокоили… не решались
 
У него и хозяйство было. Немалое хозяйство.
Водил кур и уток. Держал кроликов и десяток коз, да еще конь с кобылой и корову да поросят штук 15.
Куда, скажите, такую прорву животины одному-то?
Ведь и пенсию же получал, вполне мог бы и на неё прожить.
Ан- нееет…
Жадность, видно, душила деда .
Птицу и кроликов сам забивал и свежевал и вез на рынок в город,
где расторговывался в один день,
и, заложив пачку денег за пазуху, возвращался Александр Астафуров домой.
Из козьего да коровьего молока делал сыр домашний, по собственному рецепту,
и тоже – на продажу.
Цену  постоянно держал высокую, но говорили,
что у деда Александра   была в городе своя клиентура,
которая отоваривалась только у него и  охотно, потому что всё – без обмана:
и птица всегда чистенькая и свежая,
и кролики  и поросята – жирные, и яйца – по кулаку.
 
Когда где-нибудь в деревне разговор заходил про деда Александра ,
старожилы вспоминали, что таким угрюмым да скрытным он сызмала был.  Как Мать у него померла рано, Санька  тогда в ползуночках ещё по полу ползал.
Остались они вдвоём с батей – таким же здоровенным,
угрюмым и нелюдимым человеком.
Он через несколько лет привёз из какого-то дальнего села новую жену,
но спустя месяц (в деревне все тогда видели)
подалась она со двора с чемоданом к станции.
И – всё.
Остались Санька  с отцом вдвоём вековать.  Школу в Каслях закончил на отлично. В институте в Свердловске учился  был Сталинским стипендиатом. И опять в деревню воротился
 
Ещё через несколько лет, когда Александр был уже завидным женихом ,
отец уехал в город продать то, что произвели в своём нехитром хозяйстве, да там и пропал.
Так и осталось ни для кого не известным,
что с ним приключилось–поделалось.
Не то убили, не то (кое-кто говорил в деревне и об этом)
уехал во след за женою своей второй,
которая в их доме (и такие предположения строили!)
из-за Саньки  жить не стала.
Но, как бы то ни было, остался Александр один.
Навсегда теперь уж.
Так и не женился и не водилось за ним ничего этакого .
Оно и понятно!
Кто ж рискнёт с таким-то дремучим  мамонтом уральским жить. Воевал Александр Астафуров  в Великую отечественную войну. И орденов и медалей прорва да не казал никому ничего о войне даже к школьникам в День победы не хаживал , а ведь приглашали и не раз да все отмалчивался. Хоть приезжали к нему однополчане, да рассказывали про него жуть какой храбрец был ни немца ни черта не боялся. А раз исчез куда – то вернулся через день на танке немецком и грузовик прицеплен а в грузовике том в запертой будке, фрицы связанные человек 15 разных самых и солдатиков. и унтеров, и пара офицеров, даже полковник был, даже портфели их и  оружие не забыл. Уж как он их наловил да как танк угнать то спроворился, одному ему да Богу ведомо. Да много еще чего было за войну-то. закончил ее уже офицером в Берлине. Ну и наградили его орденами да медалями, страсть как много. Вернулся победителем в деревню назад. Свой  мундир то в шкафу  схоронил да так и не одевал потом ни разу. Хозяйство работа да где уж одевать то….
Бабы вокруг него как мотыльки вились, да не глядел он на них, так и жил колхоз, хозяйство, рынок, да храм в городе по великим праздникам – вся жизнь. 
 
Вот так и был одиноким мужик Александр   в деревне долгие и долгие годы.
Люди, рядом жившие, умирали.
Рождались новые, а деда Александра  время стороной обходило –
даже сединой не покрывало.
Хотя, кто ж его знает:
голова то его  в любое время года была покрыта то шапкой то фуражкой по сезону,
из-под которой только торчали, монументальный подбородок,
крупный орлиный нос и широченные брови.
Вот брови – всегда и были у него чёрными.
 
Когда однажды зимой у её соседей Никифоровых
среди ночи вспыхнул, как свечечка, дом,
так дед Александр  молча пришел к ним на подворье
со своим багром и вместе с хозяевами,
ещё до приезда пожарной команды, пожар тот и погасил.
Он так умело да ловко багром этим орудовал,
растаскивая горящие брёвна по снегу,
что потом хату удалось сложить заново почти из одного старого –
ничего, практически, сгореть не успело.  Молча пришел дед Александр и ушел и словом не обмолвился.
 
А вот когда, дед Александр Александрович Астафуров умер в 102 года  то хоронить его из районного центра, куда он на рынок-то торговать то ездил,  прикатилась сама директриса детского дома Тамара Николаевна Воронцова .
Сама приехала, с нею три воспитательницы
и человек десять ребятишек–воспитанников. А еще съехались власти городские и ветераны те кто еще жив был  Хоронили со священником.
 
Деревенские всей толпой, больше из любопытства,
чем из сострадания, повалили на дедов двор, и тут-то увидели:
на дворе, в хозяйстве, порядок у деда Александра  был образцовый.
Курятник, клетки для кроликов, сарай для козы и коровы  поросятник со свиньями  – как в кинохрониках заграничных,
в которых показывали раньше какие-нибудь заграничные
идеальные хозяйства. Видимо в войну в Германии насмотрелся да все перенял.
 
Когда же вошли в дом, то и там чистота была идеальная.
Только вот – пусто совсем.
Стол, стул возле, кровать железная с панцирной сеткой продавленной, кособокий пустой буфет, в котором красовались одна щербатая тарелка,
в которой лежали ложка и нож, и керамическая кружка с отбитой ручкой. Вдоль окна – простая тесовая лавка, а еще шкаф в котором бельишко старая латанная одежка да под целофаном  офицерский мундир  погоны с двумя большими звездами да звездой Героя советского союза, с орденами да медалями, портупея, фуражка, шинель, сапоги да галифе все в идеальном порядке.
На печи же лежала еще  какая-то аккуратно свёрнутая одежда.
И – всё.
 
Нет, на столе лежал конверт, дедовой  рукой, видно, подписанный:
 
« Тамаре Николаевне Воронцовой  от Астафурова А. А. »
 
Директриса детдомовская конверт взяла, вскрыла
и прочла то, что было написано на листочке,
вырванном из школьной тетрадки…
Это уже потом директриса рассказала,
что лет двадцать уже дед Александр каждый месяц в их детский дом
деньги переводил.
И деньги большие и очень серьёзные, очень в хозяйстве детского дома  помогавшие.
 
А в записке, оставленной для неё дедом Александром, вот что было:
 
«Свой дом со всем содержимым и все свое хозяйство завещаю детскому дому №  1 г Касли  Челябинской области Россия 15, 10, 2014 г.
 
А ниже приписка – продолжение высказывания древнерусского князя Святослава Игоревича:
 
… Дети ни в чем не повинны ».
....
Автор переделки  Широков Алексей