Меняла

1.
Присядь-ка, путник, выпей чай.
Сегодня день такой, что надо
забыть усталость и печаль.
Не хочешь чай? — съешь винограда.
И не спеши... Вокруг жара,
а здесь, в тени, — вода, прохлада.
Будь гостем моего шатра,
слова мои — тебе услада.
Я сам меняла, сын менял.
Из поколенья в поколенье
мой род на рынке направлял
финансы в нужном направленьи.
Таится множество монет
в тени моей большой палатки,
у каждой свой размер и цвет.
Дела мои всегда в порядке.
Я людям делаю добро,
когда уже бессильны боги:
ссужаю щедро серебро,
держа их скот и дом в залоге.
За невозвратный долг себе
возьму и дом, и скот, и землю.
И здесь не надо лишних слов —
чужих советов не приемлю!
Плевать на злые языки —
их сплетни слушать я не буду.
Пускай не подают руки,
но в сложный миг попросят ссуду.
В селеньи каждая семья
со мной вела дела когда-то,
и лишь одной неведом я —
она невиданно богата.
Была... Об этом мой рассказ.
Я так взволнован в первый раз.

2.
Обычный день, каких не счесть,
клонился к вечеру лениво.
И торг стихал. Домой поесть
все расползались. Тени криво
уже ложились на песок.
И я к жене собрался тоже,
но между лавок паренёк
бегом бежал. По светлой коже
понятно было, что не раб,
не земледелец и не воин.
Он слишком худ, заметно слаб,
но быстр, а потому — не болен.
Темнело. Я возжег огонь,
иначе путь увидеть сложно.
С понятным жестом — только тронь! —
ко мне вошел он осторожно
и снял платок, лицо открыв.
И ахнул я (в душе, конечно) —
настолько гость мой был красив,
что в одиночку так беспечно
ходить по рынку в темноте
мог только тот, кто жил не с нами.
Сюда не появлялись те,
кто не привык ходить ногами.
Когда же он заговорил,
то понял я — передо мною
наследник тех богатых вилл,
что находились за горою.
Зачем он здесь? Его семья
меня не жаловала взглядом,
помыслить не пытался я,
присесть когда-нибудь с ним рядом,
а тут он сам ко мне пришел,
и, соблюдая все обряды,
присел на старый мой ковёр,
обвел мою палатку взглядом
и произнёс: "Почтенный, мне
нужна всего одна услуга.
Могу ль довериться тебе,
найду ль, скажи, в тебе я друга?"
Как отказать? Сглотнул, кивнул
и замер, приготовив уши.
"Хочу я, чтобы завтра мул
привез тебя под наши груши.
Там мы подпишем договор,
и я продам без сожаленья,
все, чем владею до сих пор —
весь скот, и все своё именье".
При чистом небе грянул гром.
Я, видно, тронулся умом.

3.
Придя в себя, глотнув воды,
спросил его, кто покупатель,
спросил, зачем мои труды,
когда любой его приятель
способен сделку подтвердить,
а он в ответ: "Почтенный, право,
поймай же рассуждений нить,
начни скорее мыслить здраво!
Кому могу я всё продать?
Чьи сундуки полны деньгами?
Всегда мне говорила мать,
что ты нас купишь с потрохами.
Вот этот миг и наступил.
Жду завтра в полдень. Будь с деньгами... "
Ушел, а я упал без сил —
случилось что-то вдруг с ногами.
А ночь прошла как миг один.
Жена спала и спали дети.
Я думал, может господин,
проснувшись утром, на рассвете,
ночной припомнит разговор
и рассмеется славной шутке?
Но мула вывел я на двор,
забыв про колики в желудке,
прижал к земле его мешком,
набитым золотой монетой,
и в путь отправился тайком,
так, чтоб никто не видел это.
Дошёл. Стоит шатер. Над ним
трепещут листья, где-то птица
щебечет. Вышел господин:
"Почтенный, хочешь ли умыться?
Вот чайник. Сам себе налей,
в жару горячий чай — отрада.
Закончим дело поскорей,
я подготовил всё, что надо".
И так в один короткий миг
я стал хозяином именья.
Пока настолько не привык,
аж заикаюсь от волненья.
Об этом думаю едва,
как ходит кругом голова.

4.
Но ты, наверно, хочешь знать,
с чего я вдруг твердил о чуде?
Вскричал он: "Божья благодать!
Христос меня уж не осудит!"
Я попросил открыть секрет,
и он уже не стал таиться:
он много лет искал ответ,
как к вечной жизни приобщиться.
Он верил в Бога одного
и строго чтил его заветы.
И были в жизни от того
весьма суровые запреты:
ни красть, ни врать, ни убивать,
прелюбодействовать — греховно,
любить всегда отца и мать —
он исполнял все бесподобно.
И вдруг узнал, что этот Бог
идет сквозь землю нашу к югу.
Рванул навстречу со всех ног
быстрее, чем бежал бы к другу.
Христос - так Бога он назвал -
его приметил, обнял даже,
склонившись (продавец мой мал)
стал слушать, что парнишка скажет.
А тот — всего один вопрос:
"Как мне достигнуть жизни вечной?"
И отвечал ему Христос
с улыбкою добросердечной,
что мало соблюдать завет,
не стоит этим упиваться.
Тому пути на небо нет,
кто не расстанется с богатством.
Скорей верблюд через ушко
пройдет игольное с поклажей...
Понуро он пошел домой.
Не думал раньше о продаже
всего того, к чему привык,
того, что с детства окружало.
Наружу рвался горький крик,
неужто всех усилий мало?!
В слезах он рухнул на траву,
уснул, а после пробужденья
(как будто кто шепнул ему)
пришло разумное решенье.
Он сразу вспомнил про меня...
Что дальше было, я поведал.
На рынке до заката дня
он шумно праздновал победу:
монетой каждого дарил —
араба, иудея, грека...
И все раздав, упал без сил,
он в вечность путь себе мостил,
и нет счастливей человека!
Уже мы выпили весь чай.
И фруктов больше нам не надо.
А вместо радости — печаль
в душе, и с головой нет лада.
Богатства много у меня,
его сумел я преумножить,
но нет обычного огня...
Хочу счастливым быть я тоже...