МОЙ ДЕД. Часть двадцатая

      Шахта Цольферайн. г.Эссен.
              1.
Октябрь. Сорок четвёртый год.
Степан на шахту был направлен.
В придачу, пленников с ним взвод,
Орехов, тоже к ним приставлен.
Работа в шахте – приговор,
Их смертниками называли.
Таков из штрафников набор,
И в их число они попали.
С забоя редко выходили,
Обычно мёртвых выносили.
               2.
Добыча шла в « три этажа»,
Он на втором  возился.
Трудился дед без куража,
Чтоб штрек не обвалился.
Старался норму не давать,
Уж не было тех сил.
Как бы по мягче тут сказать,
Дед  от труда «косил».
За что был ежедневно битый,
Но силой духа крепко «сшитый».
              3.
Пахнет газом в угольном забое,
Там стучит отбойный молоток.
Кто-то тихо плачет от побоя,
Чей-то льется слабый голосок.
Плачет пленник слабый, изнуренный
От побоев немца-палача.
Немец злой, как деспот разъяренный,
Часто бьет беднягу сгоряча.
И сидит бедняга на коленях,
Все лицо измазано в крови,
Он в лохмотьях, грязный, на коленях
И весь черный - в угольной пыли.
Он не может слабыми руками
Эти камни тяжкие носить.
Посмотрите на него вы сами -
На ногах бедняга чуть стоит.
Кто его, страдальца, приласкает
И отпустит на родной восток,
Даже мать родная не узнает,
Что в плену погиб ее сынок…..
Об этом Рыбников  писал,
Который сам там побывал.
              4.
Был случай,  вот ещё  какой:
Остановился  транспортёр,
И как бы немец был не злой,
Втянулся  с группой в  разговор.
Один,  с украинским акцентом,
Сказал:-«Працуем, уголь выдаём,»-
А Сталин с Гитлером вдвоём,
Наверно шнапс там  распивают,
И веселятся «что  почём»!?
Повишаты их  на галине,
Дывысь, и нашей легше спине!»
              5.
«А Сталин, здесь, с какого бока?»
Степан не выдержал, сказал.
Прервал слова он диалога, -
«Он Гитлеру отпор лишь дал!»
Хохол напрягся, немцу шепчет,
Про деда явно говорил.
Телосложением покрепче,
Но спорить с дедом не спешил.
Тут транспортёру дали ход,
На том закончился их сход.
              6.
Потом, уже в другую смену,
Тот мастер-немец деда взял,
И как «паршивую гиену»,
Всем мастерам рапортовал.
«Смотрите, русский доброволец,
Взял обязательство убить,
Вот этот выродок – уродец,
Сто тысяч немцев истребить!»
В лицо фонариком светил,
И каждый плюнуть норовил.
              7.
На самый низ!  В штрек  подневольно.
Работа стала тяжелей.
Терпел, хоть было очень больно.
Доставка стоек, крепёжей.
Но  даже тут он немцам «гадил»,
Заваливал им молотки,
И крепежи, всё это ради,
Чтоб взяли вверх большевики.
Конечно, битый был не раз,
Но слёзы не катились с глаз.
              8.
Боролись в шахте, как могли,
Угля им много не давали.
И даже на увечья шли,
И этим  немцев всех пугали.
У деда, «прямо на глазах»,
Один  отбойным молотком,
Ступню ноги, и не впотьмах,
Разбил, утёршись рукавом.
В момент лишился немец слуха,
В шок приводила Сила Духа!
              9.
Дед всё по-своему боролся,
На жалость немца «надавил».
На «угнетённых» тот повёлся,
Пример такой он приводил:
Что капитал у немцев правит,
И раб в нём  трудится  за грош.
Капиталист его задавит,
Уже приставлен к горлу нож.
Вот если б Маркса он читал,
О классовой борьбе узнал.
              10.
Дед про себя всё бормотал.
Но немец, кажется, смекнул.
Работу он полегче дал.
Дед спину так уже не гнул.
Лошадка Стёпе помогала,
Крепёж в тележке подвозить,
Упоры, стойки из металла.
И упряжь должен был чинить.
Конечно пыль, как все глотал,
Но жилы он свои не рвал.
              11.
Был случай в шахте, вот какой,
С работы Стёпа  возвращался.
И зацепился головой,
О провод, тот вверху болтался.
Ток бил его по голове,
Он даже рот не мог открыть,
«Ну,- думал, - Всё, конец тут мне,
И больше на Земле не жить!»….
Очнулся. Смотрит. Он живой.
С разбитой лампой за спиной.
Так и не понял, что случилось,
Как Жизнь в него опять вселилась.
             12.
Кормили пленных очень плохо,
Отвар с капустного листа.
Ботва из брюквы, лист гороха,
И прочая там преснота.
От голода спасла картошка,
Склад овощной в подвале был.
В бетоне сделали  «окошко»,
И ночью каждый сам «удил».      
На палке гвоздь в конце  торчал,
Он выживать им помогал.
              13.
К утру окошко закрывали,
И гвоздик прятали вдали.
Отверстие маскировали,
Картошку  в печках ту  пекли.
Вот так зимой они  питались.
В бетоне дырку не нашли.
И каждый раз всё удивлялись
Куда припасы их ушли.
Всё немец недоумевал
И склад картошкой пополнял.


     фото с интернета.