Градиенты 4-6 Rock n God, Мистики, Рекогносцировка

Rock'n'God

1
Судьба написала, что не виновата
Нет прозы такой, что несет столько смерти
Просила крепиться, ругалася матом,
И все волновалась, что слушают дети.

Я кисти забросила лет как уж триста
Мне кажется... Я все точу, отбиваю
В секунду свободную. Even existed
My fear, I play a strange game(1). И только по краю

Хожу, наблюдая, как рваные раны
Коса оставляет на душах скорбящих.
Мое естество вдруг поймали в капкан и...
... И больше не будет смертей настоящих.

А я, королева старинного мира,
Лишь символ задуманной кем-то расправы.
Перо я и ластик, я больше не hero,
Who bring only justice (2). Они всегда правы,

Их кольт уж начищен, патроны в обойме.
Судьбе написала: шартрезом богата
В промозглый октябрь. А за Вечными кроме
Их чести, лишь прах да кошачая мята.

__________________________________
1. Был страх, что играю в чужую игру (англ.)
2. Герой, приносящий только справедливость (англ.)


2
Оставь надежду, всяк сюда входящий...
Смотрю на зеркало - оно смеётся мною,
То, слава Богу,
 я смеюсь,
Я -
настоящий.
Кому сей крест нести
Доверено судьбою

Закрыта келья на засов, уснула паства
Коварство рвущихся басов -
Моя отрада.
Без смены ритма этот мир уныл и гадок.
Хлеб наш насущный... Боже...
Ля совсем не рядом.

Без стихаря и ризы - будто голый
Хоть борода давно не знала бритвы
Аз есьм... На фа диез придумать соло...
Эт не ма-лит-вы вам, а
Ритмы, ритмы.

Сыграть истории, которых кроме
Меня и той "писаки" в белом платье
Никто не хочет знать. Живущим в коме
На них, прости меня, о Господи, насрать и

Одни читают строки сказочных Заветов,
Другие - сказочные правила и Кинга.
Живущим в коме не знакомо слово лето.
Им либо жарко, либо холодно, а где-то
Бездомный человек фальшивит Стинга,

И у ларька монеты, скользкие от пота,
Меняет на сосиску в черствой булке,
Кусает край. Безумно есть охота.
Собаке отдает, что в переулке
Уже неделю его молча греет.

В промозглом октябре ночь не сереет.

Опять ни соль, ни ля? Какого лада?
Оно не движется, застыло в моей рясе!
Коварство рвущихся басов -
Моя отрада!
Горошек, платье...
Будешь петь?
Не хочешь?
Ладно.

3
Писать и жечь, еще писать и снова жечь их.
Во всех рассказых вижу след кошачьих лапок.
Смерть не решилась пригласить ее на встречу,
А кошке что те приглашенья? Драный тапок!


Интерлюдия четыре

Ход сделан, рассыпались мнимые если,
Сомненья и страх над доскою не вьются.
Сильнее и мельче был страх: пал от чести;
Сомненья с душою на брудершафт бьются.

В казарме  текилу пьет белая пешка,
На кости и нарды устало моргая.
-Ваш будущий ход? - просочилась усмешка.
А в мыслях: по краю, по краю, по краю...


Мистики

1
За жизнь, что прожил там, я полюбил
Помимо женщин, сына и свободы,
Свой страх, с которым долго жил.
Не смог расстаться с ним на переходе.

Он мне вцепился в душу, как родной,
Когтями обнял сердце, будто кошка.
И мне казалось, нет судьбы иной,
Чем приручив, запрятать под обложку.

Найти лису, что похитрее, розу,
Звезду Ка-Пэкс, а, может быть, Солярис...
Но кошка, выпив лишнего наркоза,
Сдавила сердце, выплеснула ярость.

Я все брожу меж стен, как вдоль витрин
Вдыхая запах незнакомой смерти.
Я их пугал, пугался сам... Один.
Между зеркал не дует тёплый ветер.

Они уходят. Вверх промеж оков,
Что затянули в призрачную вечность.
Греметь цепями? Нет, расклад таков:
Уже не жду попутных или встречных.

Прибился к ней, колени преклонив,
Точу косу, читаю ей молитвы.
Кармина темно-красный перелив
Кладу ей в черно-белую палитру.

2
Они так шепчут, что приятно слушать,
Они  так манят, что всегда пойдешь.
Они смиренье заложили в душу,
А волшебство души - за чью-то ложь

Принять я должен, разобраться в сути,
Чтить правила и в коме прибывать.
Молиться отведенной мне минуте,
Собою быть... и Библию читать.

На мне рубаха, рукава до пола,
Но для меня придумали поблажку:
Их завязали за спиной. Такого
Комфорта вам не снилось! А рубашка -

В полоску. Хлопок. Люрекс. Made in Poland.
Хотя мне больше нравится в горошек.
Мой желтый дом сомненьями расколот:
По мне, так волшебство всего дороже!

Я психу, что лежит со мой в палате,
Нашел его сбежавшую закладку.
Она скользнула в Зазеркалья вату,
Где жутко-весело, а после -  грязно-сладко.

Псих разогнал пархающие важно
Над книгой буквы, обнажил страницу.
Мне подарил поникшую пропажу,
Колено преклонив. Теперь я рыцарь!

Экскалибур -  волшебный мой союзник
Под желтым солнцем, словно зонт в апреле,
И в слякоть,  и под снегом, в зной...

Я узник...
В промозглом октябре ночь не сереет.

Но я же маг теперь! Волшебник! Черти,
Друзья мои, дружулечки, шепчите
Мне громче! Если сможете - поверьте:
Для вас узлы, а для меня лишь нити.

Их кошка разорвет, под зонт мой прячась:
Дверь в лето отыскать совсем не просто.
Фасада желтизна так мало значит,
Если уметь из сумерек погоста
Исчезнуть ненадолго.
Гостья?
Гостья!

3
Под утро планы лень мою жалеют.
Я языком вылизываю лапы.
Да что им всем: сереет, не сереет..?
Вот у кого не жизнь, а драный тапок!

Интерлюдия пять

Она встрепенулась, предчувствуя битву,
Над клетками ворон закашлялся часто.
Под латами призрак читает молитву -
Избавиться б ей от такого балласта.

Рекогносцировка

1
- Я вышла замуж только в третьем томе!
Мечтала и ждала внутри сюжета.
Жила в лесу, ну в том, ты помнишь, доме,
Носила платье в кружевах все да в манжетах.

Меня он полюбил и мне поверил.
Всегда любил, как выяснилось ночью,
Не открывает на день запертые двери,
И между строк читать не хочет. Точно

Я королева странного до боли мира,
Неверный шаг - и я опять растаю.
И жизнь моя торжественной стихирой
В четвертый том сегодня похромает.

Вам, сударь, шах! - у Сони млеют уши.
Камин растоплен, кошка на коленях.
- Вы отбивайтесь... ты меня не слушай.
Тень делает прекрасным свет аллеи.

- Я так и не добрался до Натальи.
Теперь на бежевое будто аллергия.
Купил билет на поезд слишком дальний,
Но подхватили буквы эйфорию

И посчитали - нет у них важнее
Задачи сделать их властителя счастливым.
Планшет забрали, он теперь нужнее
Им. Преданным. Заботливым. Фальшивым.

Под стук колес вагона-ресторана
Она шартрез разлила по бокалам...
В купе моем бретельки сарафана
Упали на пол ожидать финала.

Закроюсь пешкой, -  растревожил душу,
Ей отдал снова обреченную идею.
- Сударыня, Ваш ход... меня не слушай.
Свет делает прекрасной тень аллеи.

2
Она была!
Она лучилась счастьем.
В ее саду всегда светило солнце.
Плыла сквозь детство,
Желтый цвет плела
В ненастье жизни.
Больше не вернётся.

Не поломает желтый карандаш,
И не попросит брата заточить.
И жизнь свою  взамен ты не отдашь,
И смерть добру не сможет научить.

Ее ведь нет?
Заботливые черви!
В ее саду я выращу тюльпаны,
Фиалки, розы.
Хризантем букет
Не срежу...
Души - в небо. В землю раны.

- Я заточу! - бегу сквозь дебри сна,
Целую в кудрях золота висок.
Моя отрада - сон, а там - она.
Проснусь - часы просыпали песок.

Горбатый ворон залетел в окно,
Когтями сжал плечо и гаркнул: "Сто!"
В промозглом октябре мне не дано
Покоя. Никогда и ни за что.

Увядший сад ко сну теперь ведет
Холодный дождь, мохнатый теплый снег.
Секатор и могыгу сменит кольт.
Последний! И тюльпан чернеет. Бег

Его души закончен. Как всегда,
Гризайлью ворон дышит в полотно:
Художница рисует мне года.
Сто десять. Больше мне не суждено.

Она ведь там!?
И солнца блёклый луч -
Несовершенный, мелкий, детский, бледный,
Ей не закончен...
- Я смогу! Отдам!

В кармане кольт и жёлтый карандаш
Заточен.

- Вискаса пакет!

- Последний!

3
Кто бы ни был ты, идущий меж развалин,
Озираясь на фантом уставшей боли.
Нет у прошлого названья, ты едва ли
Представлял себе тогда иную долю.

Интерлюдия шесть

На пешке плащ, да ржавый в ножнах меч.
Дразнить не стоит черного слона.
Сон на яву мешает ей прилечь,
Не воевать мешает ей война.


Действующие лица:

Поэт,
Судьба- писательница,
Смерть-художница,
Священник-музыкант,
Волшебник-псих,
Садовник-убийца,
Призрак,
Соня и Вячеслав - буквы, которые тоже кое-что могут,
Сестра садовника,
Белая пешка,
Кошка