Отец и сын

Отец и сын
1
Лунный свет ложится мягко
на поверхность. Полный штиль.
Неподвижное пространство
видит глаз на много миль.
Только лунная дорожка
рассекает пополам
океанское раздолье,
устремляясь к берегам.
В небе звезды, словно искры
от далекого костра.
Дремота смежает веки —
молчаливости сестра.
Серебром очерчен контур
корабля. Без парусов
он похож на приведенье,
порожденье странных снов.
Только свет свечи медовый
сквозь окошко на борту
светлячком в ночи мерцает,
пробивая темноту.
Там томится в нетерпеньи,
предвкушая встречи миг,
убеленный сединою
полусгорбленный старик.
Слишком долго на чужбине
задержался он в пути.
Как теперь жену и сына,
здесь оставленных, найти?

2
По утру, поднявши флаги,
чтобы видели в порту,
грузовой корабль причалил.
То-то радости рабу —
разгружать в безумном темпе
(приближается отлив!)
трюмы, полные товаров.
Свищут плети свой мотив.
Плечи, мокрые от пота,
мускулистые тела —
им тяжелая работа
ненавистно не мила.
А по сходням, не прощаясь,
торопясь по мере сил,
чужаком никем не жданным
в порт старик седой сходил.
Ни поклажи, ни товара,
лишь мешочек за плечом
да увесистая палка.
Ей, владея, как мечом,
путь себе в толпе портовой
проложив не без труда,
он направился к воротам.
Здесь ждала его беда.

3
- Кто ты и к кому приехал? —
стражник задаёт вопрос.
- Раньше всех впускали в город,
даже тех, кто сед и бос.
Не настолько я опасен...
- Отвечай, пока живой!
За входящих в этот город
отвечаем головой!
- Я не вор и не разбойник,
человек, такой, как все.
Путешествую по свету,
радуюсь его красе.
В город ваш попал случайно
на попутном корабле —
слишком ноги заскучали
в океане по земле.
Если знать вам очень надо,
как зовут меня, так что ж,
называйте меня Джоном.
Ведь на Джона я похож?
Как порой случайность правит
над событий кутерьмой.
Знать бы, что судьба готовит,
не смеялся б над судьбой.
Имя, сказанное в шутку,
наудачу, наугад,
оказалось в чёрном списке
у дежурящих солдат.
Как главарь разбойной шайки
был опознан, осужден,
и в темнице в тот же вечер
оказался мигом он.

4
Подземелье: мрак и сырость,
ни кровати, ни стола,
полусгнившая солома
да больная голова,
сонный стражник в коридоре
и шуршание мышей.
Почему приходит горе
вместо счастья? Сколько дней
к дому странник торопился,
дни считал и месяца,
но, когда уже казалось,
что добрался до конца,
вместо радости от встречи
свод камней над головой.
То ли утро, то ли вечер
за решёткой вековой?
Три шага от двери к стенке,
и обратно три шага.
Здесь гуманно убивают
одиночеством врага.
Ни единого допроса,
ни записки — ничего,
что могло бы как-то скрасить
одиночество его.
А душа рвалась на волю...
Острый ум искал пути,
как решётки и запоры
одолеть и обойти.
Но однажды в полудреме
он расслышал новый звук.
Встрепенулся, затаился,
заглушая сердца стук.
Голос молодой и чистый,
разрывая тишину,
уверял кого-то громко,
что не ведает вину,
за которую наказан,
в подземелье заточен.
Оклеветан, мол, нарочно,
и не нарушал закон.
Молчаливая охрана
дело делает своё:
заскрипел замок, и узник
брошен в новое жильё.

5
Больно слышать звук рыданий.
- Слышишь, парень, отзовись!
Здесь слеза не точит камень,
лишь на нем рождает слизь.
- Кто ты? Чей я голос слышу?
Или чудится во тьме?
- Я, как ты. Такой же узник.
Здесь не по своей вине.
В город ваш едва приехал,
стражей схвачен в тот же час,
и разбойником объявлен,
что был в розыске как раз.
Дни и ночи коротая,
времени теряя счёт,
похороненным в живую
ощущал себя, но вот
голос твой сейчас услышав,
понял — есть на свете бог.
Он послал тебя в темницу,
чтоб я был не одинок.
Говорят в народе: счастье
без несчастья не придёт.
Я от радости забылся —
жизнь твоя совсем не мёд.
Извини меня, поведай,
как ты очутился здесь?
Ты виновен или это
чья-то пакостная месть?
- Ничего скрывать не буду,
да и нечего скрывать.
В этом городе родился.
Крепкий дом. Отец и мать.
Было мне всего три года —
на попутном корабле
прочь отец уплыл отсюда
к неизведанной земле.
Обещал вернуться вскоре
при деньгах и на коне.
Двадцать лет уже минуло,
двадцать три сегодня мне.
Ни коня, ни кучи денег,
да и сам погиб, видать.
В ожиданьи постарела
и скончалась тихо мать.
Жизнь моя, как на ладони —
труд с рассвета до темна...
- Подожди! Скажи-ка, милый,
в твоём доме три окна?
- Да. И это удивляло
всех на улице моей.
В два окна дома другие,
но отец хотел светлей
сделать комнату большую.
Но откуда знаешь ты
дом, в котором я родился?
- Пробудив от немоты,
шлёт мне небо испытанье,
страшной пытки тяжелей:
неожиданно услышать
голос совести своей.
Ты — мой сын! И я вернулся
всё на свете испытав,
лишь теперь осознавая,
как я был тогда неправ,
покидая отчий берег
и любимую жену,
сына променяв на славу
и кровавую войну.
Да, порой судьбы причуды
предсказать — тяжелый труд.
Был готов отец к прощенью,
принял бы и строгий суд,
но вот так, в темнице, встречу
он себе не представлял.
Шквалом чувства захлестнули,
хлынул слёз девятый вал...
Тишина была ответом.
Напрягая слух, старик
к металлической решетке
телом всем своим приник.
Ни словечка, ни вопроса,
ни дыхания в ответ.
Может, всё — воображенье
и парнишки рядом нет?

6
Много времени в молчаньи
обоюдном пронеслось —
слишком долго в этом мире
сын с отцом страдали врозь.
Наконец, вздохнув поглубже,
словно набираясь сил,
сын сказал отцу негромко:
- Этот свет мне был не мил.
Словно нож без рукояти,
как собака без хвоста,
лишним был в семье у дяди,
потому что сирота.
От зари и до заката
постигая ремесло,
кузнецом хорошим стал я —
с этим в жизни повезло.
Рад ли, что ты жив остался
двадцать лет спасая мир?
Рад, но только не уверен,
приглашу ль тебя на пир
в честь моей помолвки с дочкой
городского богача.
Он меня сюда и спрятал,
разозлившись сгоряча.
Я люблю её всем сердцем.
Знаю — любит и она.
Жаль, поймала меня стража
у раскрытого окна.
Обвинили, что пытался
со двора свести коня.
Как она мне вслед рыдала,
с болью вспоминаю я.
- От невзгод и от напастей
я тебя не уберег.
Заблудилось твоё счастье
среди множества дорог.
Но теперь, когда мы вместе,
долг свой сторицей верну:
возвращу тебя к невесте.
Если уж свою жену
не сберег в своей гордыни
и по глупости своей,
пусть твоё простое счастье
длится до скончанья дней.

7
Гром гремел в свои литавры,
молний стрелы рвали тьму,
океан решал сегодня,
кто отправится ко дну,
бил набат — на колокольне
незакрепленный язык...
В эту ночь из заключенных
умер тот, что был старик.
Рано утром громким криком
поднят сонный часовой.
Рот в зевоте разрывая,
еле двигая рукой,
ключ, изрядно заржавевший,
повернул и вниз сошел.
- Что случилось, что за крики?
Умер? Ну и хорошо!
Передохли все бы сразу —
облегченье для казны.
Что разлегся? Поднимайся!
Ты потянешь за штаны,
я за руки. Не намерен
из-за мелочи такой
в ранний час будить начальство,
нарушать его покой.
Труп под лестницу положим,
пусть лежит, там холодней.
Ничего, не завоняет
даже пару-тройку дней.
Выпускает страж парнишку,
с ним заходит к старику.
Тот лежит в гнилой соломе
неподвижно на боку
и не дышит. Нет, постойте!
Не дышал, и вдруг вскочил.
Стражник — к двери, там — парнишка.
И кулак, что было сил,
(словно в кузне верный молот
по подкове) въехал в бровь.
Не успев и вскрикнуть, рухнул,
по лицу струилась кровь.
Сын с отцом переглянулись
и пустились наутек.
Удался побег блестяще!
Им открыты сто дорог.

8
Город плавно просыпался.
Солнце, тьму смахнув со стен,
как хозяйка паутину,
улыбалось сразу всем.
Заскрипели лавок двери,
ставни с окон вмиг долой!
И подковы застучали
по булыжной мостовой.
Улиц русла наполнялись
людом праздным, как водой —
день сегодня не рабочий,
день сегодня — выходной!
Беглецы, с толпой смешавшись
и приняв беспечный вид,
поспешили удалиться
от тюрьмы. Для них накрыт
сразу был в таверне столик
в уголке, где полумрак
(кузнеца хозяйка знала,
угощала просто так).
Надо было отдышаться,
обсудить дальнейший путь.
Про побег узнают скоро,
захотят в тюрьму вернуть.
Разделились. Сын украдкой
за любимой поспешил.
Без неё не мыслил жизни,
белый свет ему не мил.
А отец в порту толкался
среди множества зевак —
он искал корабль готовый
утром взвить прощальный флаг.

9
Двор богат. Забор высокий.
Ни лазейки, ни окна.
В доме прочном, словно крепость,
терпелива и скромна
ждёт любимого девица.
Обещал вернуться он,
потому раскрыты настежь,
двери на её балкон.
Не напрасно ожиданье:
пролетела пара дней,
заглянул в окошко милый
сквозь сплетение ветвей.
Заключив любовь в объятья,
рассказал ей про отца,
про побег, и вытер слёзы
с ненаглядного лица.
- Нет мне места здесь отныне,
только плакать нет нужды:
заберу тебя с собою
под покровом темноты.
Если ты со мной согласна,
проберусь к тебе в ночи.
Доберёмся вмиг до порта,
океан большой — ищи!
Кто любил, тот понимает,
как легко сойти с ума
и рвануть, не рассуждая,
за любимым хоть куда.
Не судите деву строго —
без любви не мил ей дом,
потому и согласилась,
и сбежала с узелком,
где одно лежало платье,
пара брошек, нитка бус
и любимая игрушка —
самодельный карапуз.

10
А тем временем нашелся
скромный парусник в порту.
Он не мог, как ни старайся,
приз иметь за красоту,
но зато его оснастка,
ветер уловив любой,
самый скоростной корабль
оставляла за кормой.
Капитан не отказался
заработать. Потому
беглецов ждала каюта
с уговором — никому,
даже преданному другу,
не рассказывать о них.
Отходить решили рано,
пока ветер не затих.
Ночь спустилась покрывалом,
звезды россыпью на нём,
и луна взошла. И стало
вдруг светло вокруг, как днём.
Час отплытия всё ближе.
Ждёт отец, а сына нет.
Может, город обыскали
и на их напали след?
Смотрит вдаль отец с причала,
видит — пара беглецов
приближается поспешно,
а за ней — огни и псов
лай по городу несется.
Защитить, спасти, сберечь!
Возраст — это не помеха!
И, стряхнув усталость с плеч,
молодых толкнул рукою
к кораблю, чьи паруса
на ветру уж трепетали,
обещая чудеса.
Крикнул вслед: «Живите в мире,
нарожайте внуков мне!»
И застыл — умелый воин,
подготовленный к войне.
Океан сливался с небом
(горизонта нет во тьме).
То ли плыли, то ль летели
эти двое на корме.
В отдаленьи тише, тише
становился лай и крик.
Защищал сыновье счастье
несгибаемый старик.