Кинг-Конг

Три экскаватора четыре дня могилу рыли, могилу рыли.
Потом семнадцать человек её ровняли, пескоструем мыли.
Огромный чёрный гроб стоял в Центральном парке, парке
и в нём лежал Кинг-Конг с повязкой на глазах, без шапки.

Прощаться шёл народ и сорок две ступени, сорок две.
И это продолжалось две недели, все две недели: вперёд и вверх.
Могилу рыли у озер, там холм в полмили, холм в полмили.
Вокруг могилы рыли, для тех, кто умер в тот четверг.
И кладбище простёрлось на три мили от края и наверх.

На вертолёте крышку гроба, крышку гроба хотели опустить;
и тут Кинг-Конг привстал и оба
открыл и всех глаза заставил опустить.
Но там была Одна. Она — не опустила, не опустила.
И встретились глаза.
И он тогда спокойно лёг и что есть силы закрыл глаза.

Его кромешной силы хватило бы на то, хватило бы на то,
чтоб встать и чтоб уйти.
И он лежал и думал, лежал и думал
об озере, что ждёт его в конце пути.
Он в озеро хотел уйти.

Решил он изменить свою природу, пока в гробу;
а там, сменив свой гроб на воду, устроить вновь судьбу.
Он на земле уже терял свободу
и сильно он надеялся на воду.
Три озера — большой запас воды,
а в ней белков и углеводов.

И он лежал, закрыв и думал про неё.
Она не отпустила среди людей одна.
Он думал, что она простила. Она одна.

И он лежал и выбирал: её иль воду, её иль воду?
Он выбрал воду и свободу, пожертвовав её.
И слёзы из его обоих лились и наполняли гроб.
И всплыл Кинг-Конг в гробу
в своих слезах.

Он выбрал воду и свободу.
И он погиб в её глазах.